Хотя и так все это было ясно, что они устроили показуху для суда. Чтобы продемонстрировать, насколько гуманное отношение у нашей полиции к подозреваемым. Я же еще подозреваемый, нет? Или уже подсудимый?
Да, какая, если подумать, разница?
Эпилог
Кирка врубается в известняк, откалывая мелкие кусочки и поднимая облачка пыли.
Пять секунд на то, чтобы замахнуться и ударить. Двенадцать ударов в минуту. Шестьсот в час, учитывая два пятиминутных перерыва на отдых, и то, чтобы другой заключенный, вооруженный лопатой, загрузил в тачку породу, которую тебе удалось наколоть за предыдущие двадцать пять минут.
Разговаривать нельзя. Пререкаться с охранниками – тем более. И только попробуй сломать хоть что-то из инструмента, будешь махать киркой от восхода до рассвета, пока не отработаешь ущерб. Хоть бы и пятьсот десять лет.
Работаешь как робот, идешь в колонне обратно до бараков, ешь, а потом засыпаешь, вслушиваясь в колыбельные боли, которые поют тебе надорванные мышцы. Даже час личного времени перед отбоем чаще предпочитаешь отдавать сну. Потому что организм подсказывает, что завтра еще одна двенадцатичасовая смена.
Но я даже сам удивлялся, насколько на своем месте себя здесь чувствовал. Тяжелая физическая работа освобождала от лишних мыслей, заставляла забывать старые привычки. Через три дня перестал скучать по сигаретам. Через неделю – по выпивке. Еще через две – по общению с людьми.
Мешала только пыль, разъедающая горло и наверняка не несущая пользы легким. Первое время я пытался закрывать рот и нос повязками, но охрана быстро и доступно объяснила мне, что для их работы очень важно видеть лица заключенных. Пришлось согласиться с их доводами.
Разве что компания подобралась так себе. Откровенных отморозков здесь не было, как-то так получалось, что живыми их не брали. Но в целом: бандиты, убийцы, грабители и разбойники всех мастей, воры и проворовавшиеся же чиновники. Некоторых из них, кстати, отправил сюда я сам, о чем они попытались напомнить.
Закончилось это неделей в карцере на сокращенном пайке: кормили один раз вместо двух. Видимо, считали, что если нарушители спокойствия ослабнут от голода, то будут меньше бузить.
Да, в общем-то, так оно и вышло, после того, как вышел оттуда, у меня не было даже мысли о том, чтобы снова драться. Но не вышло и кончилось все только после того, как из-за наших разборок пайки лишили весь барак.
Вот тогда-то остальные и объяснили, что лучше нам оставить все разборки снаружи, иначе это станет общим делом. Не скажу, что это сработало идеально, ведь мне все равно приходилось ходить и оглядываться, но теперь никто не нападал на меня в открытую. Ну а если мне суждено умереть от удара в спину, то так и будет. Никуда не денешься.
И если я и думал о чем-то перед сном, то только о последнем вопросе, который мне задал судья. Раскаялся ли я. Жалею ли о том, что совершил. И понимаю, что нет. Да, мне жаль Каноля и Галласа, обычных парней, которых сначала поставили на доску в большой игре, а потом попросту смахнули. А вот Брюс. Он мнил себя игроком, хотя на самом деле был слоном или ладьей. Да даже хоть бы и ферзем, на каждого из таких рано или поздно найдется пешка, которой оказался я.
Так что ублюдок получил то, что заслужил. Не знаю, можно ли сказать обо мне то же самое. Ведь до конца срока я однозначно не доживу, вряд ли легкие, которые скоро забьются известковой пылью, позволять мне прожить шестьдесят лет.
Но с другой стороны, я же мечтал потрудиться на пользу Республики. Чего мне еще надо?
Всем привет! Начал выкладку продолжения: https://author.today/work/184759