А еще у меня ведь были свои часы! Дешевые кварцевые «Смородина 5» на пластиковом ремешке. Подарил их мне дядя Женя — в тот день, когда я разряд взял. «Карпе дием, — говорит, — Андрюха, но при этом мементо мори». Когда у меня получалось применить магию, цифры на сером экранчике сливались в единый массив, дрожащий черный прямоугольник, из которого иногда появлялись — на долю секунды — бессмысленные значки. «Смородина» интересовала экспериментаторов чрезвычайно, но сдавать часы я наотрез отказался, а на руке у меня они никому ничего не сказали. Записали их как «спонтанно явленный артефакт, соотнесенный с магическим даром инициированного». Понять бы еще, кем и зачем явленный, ну да ладно.
Я выяснил, что могу привести в негодность не слишком качественный предмет размером… ну, с книжку. Чем он сам проще — тем проще дается воздействие. Причем «простота» не напрямую коррелирует с технической сложностью. Например, пачку белой бумаги я легко могу сделать желтой, а вот собственно книжку… намного сложнее. И сильно зависит от самой книги — еще бы понимать, как.
Вот только есть и плохие новости (ну, если явление навыка быстро заветрить фарш вообще считать благой вестью). Любое магическое воздействие — хоть замедление, хоть состаривание — вызывало у меня жуткий отходняк. И откат: после двух-трех использований я не мог больше применять магию некоторое время. Мне кололи какие-то стимуляторы, чтобы продолжать опыты, но к концу недели я был словно выжатый лимон.
…Однако неделя закончилась.
По окончании этой череды опытов меня провели в кабинет, на двери которого висела табличка «Зав. лабораторией Шпагина И. В.».
Там-то и состоялся разговор.
* * *
Зав — эффектная тетка лет сорока с рыжими волосами — стояла у подоконника, а за ее ноутбуком сидел рослый дядька с усами, торчащими в разные стороны, как два черных фломастера, и со стильно выбритыми висками. И снова в дорогом пиджаке. На лацкане красовался значок «собачья голова».
…Опричник!!
— Этот? — спросил усатый.
— А вы кто? — спросил я.
Опричник поморщился:
— Для тебя — ваше благородие. Или господин капитан. Слушай сюда, Усольцев. Направляешься ты в Орловскую военную гимназию, — он махнул рукой. — Да, для магов. Сейчас конец лета, так что все удачно сложилось. Документы твои уже там, но должен сам появиться, лично. Оформят тебя в первый класс. Рассчитываем, что проскочишь экстерном — будут с тобой там дополнительно заниматься. За счет государства. Если ты не дурак — через пару лет переведешься в военное училище. Есть вопросы?
— В гимназию — это с двенадцатилетками учиться⁇
Благородие пожало плечами:
— Ну а ты как хотел? В тридцатник бы еще инициировался, Илья Муромец. И так для тебя отдельное распоряжение выпустили. Ты же не умеешь ни хрена! Хотя, — он покосился одним глазом в компьютер, — специальность редкая. Такая редкая, что… В общем, выбирать тебе не приходится.
— Профиль, — тихо сказала зав.
— Чего?
— Магический профиль. Не «специальность».
Усатый капитан отмахнулся:
— В общем, Усольцев, до Орла добраться тебе — три дня. Потом можно вернуться домой — до конца лета гуляй! Хотя если ты не дурак — не гулять будешь, а над учебниками корпеть. Сразу же.
Я пока что отбросил мысль «кто мне домой выдаст учебники по магии» и «что еще там за учебники» и сказал другое:
— У меня ж денег нет. Меня сюда… ну, экстренно привезли. Из больницы.
— Ну пусть мамка переведет тебе на билет, — удивился капитан. Потом сморщил лоб и сказал: — Ах, да… Земщина… Ну, значит, пусть привезет наличность. Помни — в три дня чтоб доехал! А, и самое главное.
Он достал из кармана грубый металлический браслет.
— Самостоятельно, а тем паче в Земщине — никакой магии. Надевай.
— Обязательно?
Его благородие тяжело вздохнул.
Меня неожиданно сковал паралич — я пошатнулся и повалился на кожаный диван у стены лицом вниз. Зав от окна дернулась ко мне.
— Отставить, — сказал ей усатый.
Накатила паника — паралич, оказывается, был такой, что я не мог дышать. И пошевелиться тоже не мог.
«Бух, — я услыхал стук сердца в ушах. — Бух! Бух!..»
…Отпустило. Закашлялся.
— Ты много вопросов задаешь, — доверительно сказал опричник. — Этак тебе трудно будет. В общем, курсант, выполнять приказ.
И в этот момент с ним произошло нечто. В глазах усатого буквально загорелись огни — тусклые, но отчетливо видные. Он взлетел с кресла — единым движением, едва не смахнув ноутбук — и вытянулся во фрунт. Одновременно посреди кабинета, в воздухе, стал проявляться человеческий силуэт.
— Вон, — сдавленно скомандовал капитан.
Приказ был настолько недвусмысленным, что заведующая лабораторией без лишних слов ретировалась из кабинета, вытащив заодно и меня.
Я успел разглядеть спину голограммы — мужская фигура, китель, воротник-стойка, седой затылок.
— Капитан Хлынов! Нахожусь в лаборатории «Волхв-Шестнадцать» по месту выполнения задания! — чеканно выговорил опричник.
…Дверь была тонкая, но слов голограммы — не слышно. Кажется, они вообще звучали только для собеседника.
— Так точно! — несколько раз гаркнул Хлынов. — Служу Его Государеву Величеству!
Протекло еще секунд сорок. Шпагина И. В. старалась на меня не смотреть.
— Войдите, — наконец каркнул капитан из чужого кабинета.
Помимо него, здесь опять никого не было — ни в каком виде — а сам капитан извлек, обгрыз кончик и запалил толстую, точно его усы, сигару. Пискнула сигнализация; Хлынов направил перстень на потолок, и та заткнулась.
— Здесь не курят не только поэтому, — с неудовольствием сказала Шпагина.
Опричник не обратил внимания.
— Диспозиция снова меняется, — заявил он мне. — Мы с тобой прямо сейчас едем в Москву. Вам пришлют все документы, — это уже относилось к заведующей.
— И не подумаю вас выпускать, — ответила рыжая, стоя в дверном проеме. — Сейчася́несу за него ответственность. И потушите сигару немедленно!
— У нас поезд через два часа! — рявкнул капитан. — С Ярославского вокзала! А ну, уйдите с дороги!
— Не раньше, чем я увижу официальное распоряжение. Куда именно вы забираете юношу?
— В Поронайск поедет! — Хлынов махнул в сторону принтера, который стоял на тумбочке.
— … Куда?