— И кинотеатр есть, — сказал я, кивнув в сторону белеющей сквозь кусты стены открытого уличного кинотеатра.
— Бочки смешные, — хихикнула Ева.
Домики тут были двух типов — обычные квадратные, при взгляде на который сразу понимаешь, что это домок. И полукруглые, похожие на половинки бочки, которые здесь почему-то назывались «радугами». В радуге жили по четверо, а домики были разные, кажется, до восьми человек.
— Хотя, наверное, надо сначала, чтобы все остальные приехали, и тогда решить, — задумчиво проговорила Ева.
Мимо нас периодически проходили аборигены и обсуждали свои какие-то аборигенские дела. Пока мы не стали частью местного социума, так что речи их звучали практически на иностранном языке. Еще и с гэкающим местным акцентом.
— Да не, ждать — такая себе идея, — махнул рукой я. — Они будут с дороги, базар начнется во все поля, кто-то выпендриться захочет, а кто-то… Короче, давай вернемся в администрацию и скажем, что нам нужно четыре бочки.
— Тогда к двоим могут еще кого-то подселить, ты же слышал, сейчас ребята говорили, — сказала Ева.
— Ой, да к черту эту арифметику! — я махнул рукой. — Скажем, что нам нужно четырнадцать мест, и пусть Мария Георгиевна сама решает, куда нас поселит.
* * *
Вокзальчик Туапсе был миленьким, ничем особенно не выдающимся и в целом, от других похожих отличался только тем, что был подписан. Мы досюда добрались легко и с ветерком. Как-то само собой получилось. Забрались мы утром наверх, на площадку геленджикского автовокзала, увидели ушатанные икарусы, представили, как сейчас нужно будет сначала туда по серпантинам, потом обратно… И тут этот мужик со своим: «Кому в Туапсе надо? Еду туда, могу подвезти…»
Серпантинов нам избежать не удалось, конечно, тут дорога одна. Но на машине дорога прошла быстрее и веселее. Мы с Евой практически весь путь глазели на величественные горы, а водитель травил какие-то байки.
Я честно заплатил дядьке, сколько он запросил, он высадил нас у самого вокзала, и мы разошлись, довольные друг другом.
Мы посмотрели расписание, узнали, что ждать нам еще два с половиной часа. Купили по стаканчику мороженого, прогулялись до моря. Посмотрели на ряд рыбаков с удочками и тусящих вокруг котов. Было так умилительно, что я даже камеру расчехлил, чтобы запечатлеть это «боевое братство». Потом мы еще погуляли. Остановились рядом с киоском союзпечати, спросили, нет ли у них карты Геленджика. Продавщица обиженно отозвалась, что карту Геленджика в Геленджике и покупайте.
Мы зачем-то заглянули в магазин одежды. Купили себе по дурацкой панамке.
— Мимикрия, — хихикнула Ева, глядя на себя в зеркало. — Теперь мы похожи на местных.
— А я вдруг понял, что местных-то толком и не видел, — пожал плечами я. — Одни сплошные туристы…
— Ну я что-то такое и имела в виду, — сказала Ева. — А то в нас с первого же взгляда новеньких опознают.
— Это потому что мы белые! — изрек я.
Мы вернулись обратно к вокзалу, поняли, что рано. Еще чуть-чуть погуляли. Посидели на скамейке. Время тянулось медленно, но подгонять его все равно не хотелось.
В конце концов ожил громкоговоритель и сообщил, что поезд Красноярск — Сочи прибывает на первый путь.
— Ну наконец-то! — Ева вскочила. — Интересно только, где Астарот с Кристиной. Они же тоже сюда должны были подойти.
Глава 7
«Чтобы выйти из зоны комфорта, нужно сначала туда войти», — со смешком подумал я, взгромождая на себя несколько разномастных сумок. Перрон Туапсе был чуть более «легковесным», чем аэропорт в Сочи. Ну, в том смысле, что тут тоже, конечно, были желающие нас поселить-приютить, но не было ощущения, что эти самые желающие готовы нас разорвать на части и устроить драку, прямо не отходя от кассы. Я лавировал между растерянными пассажирами и настойчивыми местными и уверенно пер вперед как танк. Предварительную разведку мы уже провели, дорогу до автовокзала изучили. На самом деле, было недалеко, конечно. Но не так удобно, как в том же Новокиневске. Где спустился с крыльца вокзала железнодорожного и — хоба! — ты на автовокзале. «Ангелочки» и остальные примкнувшие к нашему южному отпуску как-то поспевали за мной, но я следил не особо внимательно. Задача раз — дотащить вещи. А согнать всех в одну кучу — это уже задача два. Ну и Ева, конечно, помогала.
Я топал вперед, придерживая ремни и ручки.
— … а я в Ростове выхожу на перрон, типа проветриться, а там еще жарче!…
— … и спрашиваю, а что это за такие шары на деревьях? Это чьи-то гнезда? А мне говорят: «Это омела!» Прикиньте?
— … а тут проводница заходит и говорит: «А ну-ка быстро перестали шуметь, сейчас милицию вызову!», а Дюша, такой…
— … жрать хочу ужасно. А все спят, вчера же угомонились в три часа ночи…
— … смотрю, а там какая-то статуя огромная. Я соседку тихонько толкаю и говорю: «Ой, что это за такой монумент?» А она на меня тааак посмотрела и говорит: «Это Мамаев курган, молодой человек, такие вещи знать надо!» Ну мы когда подъехали поближе, я уже тогда понял…
— Это в Волгограде же?
— Ой, Ева, мы такие вкусные конфеты купили в Саратове! Я специально для тебя парочку припрятала…
— В Самаре же!
— Разве в Самаре? А мне показалось, что в Самаре продавали мочалки… Или наоборот было?
— … и тут эти малолетние бандерлоги устроили бег по полкам…
— … а я говорю, да мы только к друзьям зайти! А проводница встала, как краб и ни в какую!
— А на море мы пойдем? Хочу купаться немедленно!
Галдели на все голоса, конечно. Растрепанные, немного опухшие, раскрасневшиеся от жары. Никаких кондеров в поезде, разумеется, не было. Даже в СВ. Хотя в целом Кирюха с Бельфегором выглядели бодрее остальных. Судя по отрывочным пока что рассказам, девчонкам здорово не повезло с соседними купе. Буквально на следующей станции туда погрузилась целая компания из нескольких семей с детьми. Но дети были вполне нормальные такие, их было в общей сложности трое. И они из всех соседей были самые тихие. Две рассудительные девочки лет десяти и мальчик. Которые искали периодически акустического убежища, потому что старшие родственники отправившихся на отдых семейств то громогласно пьянствовали, то громогласно же скандалили. И затыкались на очень короткий промежуток времени где-то между четырьмя и девятью