А еще… И еще… И потом… Ворох детских воспоминаний сыпался и сыпался, как из рога изобилия. Та поездка была самой, пожалуй что, запоминающейся из южных. Остальные как-то благополучно слились в одну картинку. Утром на пляж, расстилаешь покрывало, песок, крабы, медузы… Какая-то комната в пансионате, столовая… Прогулки по набережным. Экскурсии. Все это было здорово, конечно, но как-то… Обыкновенно. И как-то само собой получилось, что город Геленджик стал у меня этаким… Эльдорадо. Эти детские воспоминания грели меня потом долгие годы. И в самые тяжелые и страшные моменты я вызывал в памяти вот эти вот контрабандные южные ночи, когда мне, как взрослому, вручали целый здоровенный шашлык…
Я бросил взгляд в мутноватое окно, за которым слились в стремительную мешанину бирюзовые волны, полоска гор на береговой линии и голубое небо в белых барашках облаков. В салоне «Кометы» было душно до тошноты. На виске сидящей рядом со мной Евы выступили бисеринки пота.
Когда утром мы проснулись и снова вернулись к спору, как нам лучше добираться, то в конце концов пришли к устраивающему всех решению. А давайте разделимся! Ну вот так, просто. Раз мы с Евой хотим сначала в Геленджик, а потом оттуда налегке в Туапсе — то попутного вам ветра, заодно и местечко на всех там присмотрите. Ну а Астарот с Кристиной спокойненько поедут на электричке до Туапсе, а потом вместе со всеми…
Вот так и получилось, что я решил реализовать одну из своих детских «хотелок». Из Сочи морем до Геленджика можно было добираться двумя видами корабликов — обычным таким, медленно чухающим вдоль береговой линии. И «Кометой» — стремительной штукой на подводных крыльях. Когда я был пацаном, я на эти «Кометы» готов был молиться. Думал, что поездка на такой штуке — это что-то особенное и удивительное. Но папа моему нытью не внял. Отмазался как-то по-простому, типа, на «Комету» нет билетов, так что поедем на вон том белом кораблике, он же тоже красивый, правда?
Ну и, разумеется, сейчас я, не задумываясь, купил билет именно на «Комету». Чтобы закрыть гештальт, по всей видимости. И вот сейчас мы с Евой мчали где-то в открытом море, в чертовски душной коробке с помутневшими и поцарапанным стеклами.
«Ну вот, галочка на исполнение еще одной детской мечты поставлена», — со смешком подумал я. По «Киневе» в годы моего детства ходили похожие теплоходы «Ракета». Тоже на подводных крыльях. Но только «ракеты» лишь чуть-чуть поднимались из воды, только носом. А вот «кометы» над волнами практически летели. Правда, изнутри эта разница особо существенной не выглядела…
— А здесь же есть спасательные жилеты или что-то подобное? — спросила Ева.
— Наверняка, — я пожал плечами. — Что, уже планируешь побег из этой тесной и душной коробки?
— Ну… — Ева хихикнула. — Что-то мне подсказывает, что вплавь будет все-таки медленнее. Но вообще я подумала, а вдруг авария. А до берега тут… Кстати, а сколько тут до берега?
— Ммм… — я напряг мозги, силясь вспомнить все эти технические подробности. Когда был ребенком, я эти «Кометы» вдоль и поперек изучил. Ну, в теории. Сколько там лошадиных сил, максимальная скорость и все такое прочее. Но со временем эти данные выветрились за ненадобностью.
— Двенадцать морских миль, молодые люди, — отозвался интеллигентный пожилой дядечка с соседнего кресла. Загорелый почти до черноты, в светлом летнем костюме и соломенной шляпе. — Или примерно девятнадцать километров.
— Ну вот, видишь, — сказала Ева. — А я столько не проплыву. Ну, километра два, может…