Рефреном к её мыслям раздался приближающийся громкий хруст снежного наста по ту сторону забора – и на берег вышел Руслан, вооружённый мечом-кладенцом, не иначе как стащенном из институтского зала магической славы. Друг заметил её на пригорке, лихо отсалютовал раритетным оружием и крикнул:
– Личный телохранитель прибыл без распоряжения. Прошу любить и жаловать. Охранки местные слабоваты – пощипали, но пропустили.
– Не признали в тебе полноценного некроманта, слишком недавно проснулся твой дар и ещё не развился. Меня тоже раньше пропускали, – машинально крикнула с пригорка Василиса.
– А теперь?
– Теперь мне хватает мозгов не пробовать! – В Василисе проснулся праведный гнев на товарища: – Мигом обратно дуй, пока учителя сюда не явились!
Предупреждение запоздало: с четырёх сторон на пришельца надвинулся Святовит Руаньевич. Кстати, удобная опция для боевого мага – быть единым в четырёх лицах: позволяет окружать противника в одиночку. Все лики учителя начальных классов были суровы, как при вынесении выговора ученикам за невыученную таблицу умножения. Руслан заметался, принялся стрекотать извинения, но все руки Святовита взвились вверх, вооружившись огненными клинками... и вопль «А-ааа!» глупого студента древнее многоликое божество, конечно же, не развеял.
– Это превышение! – завопила Василиса. Ей как наяву представилась Хель, проводящая по горлу ребром ладони, и она сломя голову понеслась вниз – спасать непутёвого товарища.
«Навь будет стремиться заставить тебя действовать на эмоциях, без раздумий, под влиянием глубинного инстинкта помочь тем, кого ты любишь, и защитить их. Поэтому учись избегать спонтанности в действиях и внимательно следи за тем, к каким итогам приводят твои поступки...», – вспомнились ей запавшие в сердце слова Елисея.
Усилием воли она остановилась, замерев на полпути и стараясь абстрагироваться от того, как клинки Святовита медленно падают на голову Руслана. Она действительно готова поверить, что её разумный друг, строго-настрого предупреждённый деканом и прекрасно осознающий шаткость положения Василисы, мог так её подставить? И без тени сомнений принять, что коллега-учитель может его убить?
«Чушь!» – возмутилась Василиса и сама запустила в лже-Руслана боевым заклинанием. Его лицо исказилось потусторонней ненавистью, пошло рябью – и морок развеялся. Вместе с мечом-кладенцом.
– Тебе лучше посидеть в школе, под присмотром всех нас, – произнёс Святовит. Ближайший к ней учитель протянул руку, намереваясь проводить её наверх, к зданию школы, и Василиса вновь застыла истуканом, задумавшись.
«Учись отличать реальные образы от потусторонних подделок...»
Погодите, она давно научилась различать все четыре облика коллеги, а тут не сообразила с ходу, кто именно к ней обратился! Любитель поэзии – по-летнему приветливый и солнечный третий Святовит, или хмурый, как зима, первый? Кроме того, учителя старались не навязывать своё общество Василисе в последние дни, чтобы не провоцировать в ней вспышки страхов и неприязни. Да, присматривали, но издалека.
Кстати, никто из них не мог увидеть морок Руслана!!! Даже Елисей не способен разглядеть морок, наведённый на другого, наведённый на неё!
– Чтоб меня упыри сожрали! – вскипела Василиса и вновь хлестнула магией смерти. – В реку заманить хотели? Чёрт, у вас почти получилось!
Поддельный Святовит тоже рассеялся. Василиса выдохнула, утёрла шарфом вспотевшее лицо и чуть не запустила заклинанием диссолвере в неслышно возникшего рядом Рода Вааловича.
– Началось? – отрывисто спросил он.
– Да, бродят тут всякие, ни для кого кроме меня не видимые, – передёрнула плечами Василиса.
– Я так и понял, когда увидел, как ты тут заклинаниями развеивания в пустоту раскидываешься. И ты слишком близко подошла к реке.
Со свистом приземлилась ступа Яги, спикировала вниз на метле Всемила Ламиевна. Соткался из воздуха молчаливый и сосредоточенный директор, и через миг все двенадцать учителей встали на берегу, загородив собой тринадцатого коллегу и пристально всматриваясь в область за мостом, с которой ползла к границе серая поземка. Легко коснувшись директора, Василиса почувствовала переток сил от неё к нему и облегчённо выдохнула: не морок. А раз он видит всех остальных – те тоже не порождения нави. М-да, самое трудное – жить, сомневаясь в реальности тех образов, что создаёт твой разум, она второй раз проходит через это испытание. Только раньше, когда она ходила по школе, делая вид, что не замечает исчезающих в стенах учителей и шепотки духов-уборщиков, ей не грозила смерть за неумение распознать объективную реальность. Хуже, что теперь её случайная гибель грозит опасностью другим.
– Береги силы, они пригодятся тебе самой, – сурово отчитал её директор, и Василиса поспешно отдёрнула руку. – Молодец, что проверяешь, только навь будет оставлять всё меньше и меньше вариантов для таких проверок: она запоминает всё и следит за каждым твоим движением, как голодный кот за уставшей мышкой. Коллеги, заступаем на охрану, занимаем свои позиции и подключаемся к защитному плетению.
Учителя веером разлетелись по сторонам. Магический фон вокруг Василисы заметно качнулся, напитываясь свежими силами. На берегу кроме неё и директора остались стоять биолог и географ.
– Подальше от реки девоньку поставим? – озабоченно предложила Яга.
– Лучше поближе к директору, а его пост у Калинова моста, – возразил Род.
Оба учителя посмотрели на директора, сложившего руки на груди и задумчиво постукивающего пальцами. Серая позёмка, ползущая с берега Замостья, дошла уже до середины реки, без помех скользя по ровной глади неподвижно застывших волн. Вся природа вокруг замерла, даже снежинки перестали кружить в хороводе, тихо устлав землю, а ветер полностью стих.
– Она встанет между мной и Родом, – распорядился Елисей.
Тринадцатое звено общей защитной цепи сиротливо стояло посреди небольшой утоптанной полянки в засохших и замёрзших зарослях дикой малины, в которых директорский дракончик когда-то лакомился сладкими ягодами. С её позиции был виден директорский дом – нежилой и тёмный, крайне редко кем-либо посещавшийся. Бесплотному духу он был нужен больше для галочки, чтобы всё сходилось у Твердолобова в отчётах по обеспечению жильём сельских учителей.
Калинов мост в темноте рассмотреть не удавалось, но знание, что Елисей рядом, окутывало душу теплом.