– Что мог узнать о вас Баев, что побудило его вызвать вас на дуэль?
– Мы прибыли.
«Поморочка» зависла над голыми ветвями парка. Даша зафиксировала кар в воздухе и обернулась к спутнику.
– Шагу не сделаю, пока не ответите.
Шаховской прищурился.
– Извольте. Тиран, душегуб, иркутский вешатель. Город пал в результате сговора, важную роль в котором принимал генерал Дмитрий Ерофеевич Хованский, дядя государя. Его я допрашивал и расстрелял лично. Ещё вопросы?
– Но зачем дяде императора…
– Без злого умысла. Пожалел друга сына. Пожурил, отпустил и не сдал мальчишку в Опричнину. Неважно. Погибли миллионы людей, Трубецкая. И погибнут снова, пока вы удовлетворяете своё любопытство. Время.
Девушка нажала на спуск, и вдруг звякнуло сообщение. Она быстро глянула на экран и похолодела: из госпиталя.
– Последний вопрос, – Даша облизнула губы, подняла голову и уставилась на князя потемневшими от гнева глазами. – Лёша. Зачем вы с ним стрелялись? Я знаю, что вызывал он. Не говорите мне, что не могли ничего сделать с дуэлью. И про честь – не надо. Зачем вам было нужно убить Баева?
Шаховской размышлял почти минуту. Пожал плечами, усмехнулся и посмотрел на неё, полуприкрыв глаза.
– Вы мне нравитесь, Трубецкая. Как женщина, не как жандарм. Вы, люди, давно перестали убивать ради обладания женщиной. Мы – нет. Поединки вполне законны для оборотней, а в утро Карачуна на Елагином остаётся немало тел. Да победит сильнейший. И ещё я никак не мог понять, почему вы так цепляетесь за это ничтожество.
Даша вздрогнула всем телом, краска бросилась ей в лицо.
– Баев не ничтожество! – крикнула зло. Рука стиснула пистолет.
– Я понял. Сегодня.
***
Небольшая четырёхгранная со скошенными углами башня охранялась. Но Влад оказался прав: почти все оборотни взмыли в небо. Вероника выбежала на поляну перед башней, растрёпанная, в испачканном порванном платье:
– Пожалуйста! Пожалуйста!
– Стоять! Руки…
Она размазывала слёзы по лицу, не замечая, что растирает следы гари.
– Моя мама! Она… они… помогите! Умоляю! Она там, в завалах…
– Стоять! Ни с места!
На неё нацелились пистолеты, и девушка остановилась, закрыла лицо ладонями и, раскачиваясь из стороны в сторону, завопила:
– Они убили их! Дом горит… они…
Упала на колени, ломая руки, царапая лицо.
– Объект охраняется, – прорычал перволеток, но старший опустил дуло, отвёл руку товарища:
– Перестань. Елисаветинка, разве не видишь? Да… Милая, мы не можем тебе помочь. Подожди, когда закончится атака. Мы вызовем скорую и полицию, но покинуть объект…
Он не договорил: Влад метким выстрелом из-за дерева убил молодого, а старшему Паша в прыжке сломал хребет. Вероника поднялась, отряхнула длинную юбку.
– Идём.
И они бросились внутрь. Паша рукояткой АПС сбил замок. Зазвенела сигнализация, но… кого это сейчас волновало?
– Вниз, – выдохнул монстрюк.
Под лестницей башни оказалась бронированная дверь. Паша ударил её плечом, охнул.
– Дьявол!
– Этого надо было ожидать, – процедила Вероника. – Мы можем потратить часть заряда на дверь…
Влад возразил:
– В рюкзаке – всё, что у нас есть. Может не хватить.
– Ну тогда отстрели замок.
– Рикошет. Вас в Елисаветинке учили, что это такое? Да и не отстрелить внутренний...
Девушка презрительно фыркнула:
– Ох ты боже ж мой! Всё у вас проблемы. Паша, сходи, откуси кому-то из трупов палец. Ну или что там у нас нужно. Сетчатка глаза? Вы поймите, у них у всех есть доступ! У всех.
– У всех, – задумчиво повторил Влад и улыбнулся, широко и радостно. – Паш, кем там тебе дядюшка Шаховской приходится?
– Сам знаешь.
– Кровь, господа. Все оборотни – Рюриковичи, так? Значит, галогруппа эн-один а-один, я ничего не перепутал? Отпечатки у всех разные, а кровь одна.
Вероника обхватила рыжика руками и чмокнула в нос:
– Ты гений!
– Я монстрюк, – угрюмо проворчал Паша, – не факт, что моя кровь...
– Игрек-хромосома передаётся по мужской линии, – возразила Вероника. – Без изменений. В рекомбинации генов не участвует. Вперёд, котик. Спасай правое дело.
Влад сел на перила, опустил стечкин между колен.
– Давай, Паш, жги.
Усы монстрюка вздыбились, уши прижались к голове. Испытывать судьбу ему явно не хотелось.
– А если нет? Если там защита?
– А ты боишься умереть? – презрительно уточнила Вероника.
– Не боюсь, – серьёзно ответил тот, – но умирать задаром не хочу.
Влад спрыгнул, подошёл к товарищу, положил руку на его плечо:
– Паш… а какой у нас выход? Ну скажи? Поворачивать обратно? Бежать из города? Или пожалеть всю эту кодлу? Вот ты Трубецкой поверил, а она чего? Шаховского побежала спасать. Душок потому что жандармский, привычка в вашвысокбродь.
– Ей людей жаль, – возразил уязвлённый монстрюк. – Девка потому что.
– А мне не жаль? А Веронике – не жаль? Да если бы не эта долбанная магия, мы бы просто перешлёпали тиранов, как в восемнадцатом году двадцатого столетия. Лес рубят – щепки летят. Свободы без крови не бывает.
– Да знаю я. Просто сложно Даше вот так… ну разом взять и принять всё. Понятно: привычки старые.
– Ну вот эти-то привычки старые и погубят светлое будущее. Хочешь жалеть – иди, вон, устраивайся сестрой милосердия. Жалостливые революции не сделают.
Паша отстранился, гневно дёрнув плечом:
– Причём тут я, Толстой? Я про Трубецкую.
– Мальчики, вы ещё долго? – хмуро спросила Вероника. – С Дарьей Романовной всё и так было понятно: там уже поздно спасать. Как с Симой. Не забывайте: она с Шахом. У неё шприц…
– Она его для любимого… – начал было Паша, но Вероника лишь фыркнула:
– Особый отдел у неё любимый. Службист твоя Дашенька. Можешь не сомневаться: вколет Шаху и не задумается о Баеве. Хотела бы своего капитана спасти – полетела бы с вами.
– Она права, – вдруг послышалось сверху.
Влад вскинулся, прицелился на звук. Паша тоже вынул пистолет. Вероника замерла.
– Но Баев умер, – холодно произнесла Трубецкая, медленно спускаясь к ним. – Его убил Шаховской. Кровь монстрюка не подействует на замок, вам нужен Рюрикович.
– Дарья Романовна, будьте любезны, замрите там, где стоите.
– Вам нужна я. Если вы хотите попасть в хранилище, Влад Алексеевич.
Но она всё же остановилась и подняла руки вверх. Косой свет от входа призрачно вычерчивал её фигуру.
– И зачем нам вы?
– Влад Алексеевич,