– Он первый начал.
Анастасия Михайловна хлопнула ладонью по столу. Глаза сверкнули. «Она на черепаху похожа», – подумала Даша. И ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы у неё была черепаха. Настоящая, с роговым панцирем, которая бы прятала под ним голову и…
– Его родители – оборотни, Даша. Он вырастет и станет оборотнем, как и они, и нашим защитником. Тем, кто спасает наш город, нашу страну от тварей за магической сферой. Он тебя будет спасать. Тебя, твоего мужа, если, конечно, кто-то решится взять замуж такую отвратительную двоечницу и хулиганку, как ты.
В голосе директора восторг мешался с экстазом.
– Он бросил в меня камень, – вдруг сдалась девочка. Жаловаться стыдно. Жалуются ябеды. На глазах выступили слёзы. – Хотите, покажу? И сказал, что моя мать ш…ш… нехорошая.
– Максим правду сказал. Оборотни – опора и защита не только нас, но и государя императора. Ты хочешь, чтобы твари напали на Его величество? Ты не любишь государя, Даш?
Девочка испуганно посмотрела на портрет, с которого улыбался такой красивый и такой добрый мужчина в белом мундире. Сглотнула.
– Люблю.
– Тогда ты извинишься перед Максимом.
Не вырастет. Не станет Максим оборотнем. Потому что никто из тех, кто балуется битбубуратом, никогда никем не станет. Ни защитником, ни кем-то ещё. Даша открыла веки. И встретила внимательный взгляд синих глаз.
– Очнулись? – весело спросил мужчина в палевом халате, такого же цвета шапочке поверх почти в ноль стриженой головы и в медицинской маске на лице. – Я волновался. Не так часто делаешь анестезию человеческой женщине.
Можно было бы промолчать, но… «Я отсюда не выйду. Они так считают». Почему бы не приобрести… не союзника, нет. Но хотя бы просто симпатизирующего ей оборотня в этом аду? Даша облизала губы.
– Жаль, – прошептала она.
Языком потрогала зубы. Вроде все на месте. Странно.
Мужчина нахмурился, отвёл взгляд. «Тебе тоже это не нравится. Вот только… смогу ли я это как-то использовать? Вряд ли. Иначе тебя бы здесь не было». Девушка попыталась осмотреться, но всё, что было позади врача, расплывалось.
– Спасибо, док, – прошептала Даша, прикрыв ресницы и прислушиваясь к себе. – Вы сделали что могли.
– Обращайтесь, – невесело пошутил тот.
Они помолчали.
Тело чувствовало себя будто после тяжёлой силовой тренировки. Даша подняла руку и посмотрела на неё, растопырив пальцы. Кровоподтёков нет…
– Что за хрень?
– Где? – живо заинтересовался доктор.
– Что у меня с рукой?
– А что не так?
– Она была сломана. Она не могла пройти за… сколько я здесь?
– Шестнадцать часов. И я уже планировал выводить вас из наркоза искусственно.
Рука срослась, а шрамы…
– Как такое может быть? – Даша в упор посмотрела на врача. – Как всё могло так быстро зажить?
– Ну… всего не расскажу. Это государственная тайна, Дарья Романовна. Скажем так, есть такая сыворотка, которую чаще применяют, признаюсь, на оборотнях, чем на людях… У нас довольно быстрая регенерация, но с этой сывороткой и она значительно ускоряется. Иногда это бывает необходимо.
– Чудо-жидкость?
– Можно и так сказать. Но не без противопоказаний, признаюсь честно. Её нельзя слишком часто использовать.
Но кто-то, очевидно, уже применил такую к Даше. Девушка вдруг вспомнила, что, когда умирала на Лиговском, увидела перед лицом чёрные берцы с характерными квадратными носами. Там был опричник. И вот этот-то опричник совершенно точно вколол ей сыворотку оборотней. Иначе бы раны от когтей монстрюка так быстро не затянулись бы. Очень интересно.
– И какие же противопоказания? Какие могут быть последствия частого применения?
Врач рассмеялся:
– Ну, я уверен, что дозу рассчитал правильно.
– А всё же?
– Например, сексуальный голод. Резко выраженный. Иногда неукротимый. Галлюцинации. Спутанное сознание. И… ну и смерть.
– Смерть?
– Да, от истощения ресурсов. То есть, сначала все биохимические процессы запускаются в ускоренном режиме, а затем организм полностью… изнашивается, скажем так. Сжигает себя. И, кстати, если злоупотреблять сывороткой, то вы быстро состаритесь. А вы очень симпатичная девушка, госпожа Трубецкая. Так что – не просите. Всё остальное заживёт само по себе.
– В допросной, – горько пошутила Даша.
Врач нахмурился, но ничего не сказал. Лишь поменял одну капельницу на другую.
– Простите, я понимаю, что вы на службе, – прошептала девушка, закрывая глаза. – Делайте, что должны.
Хотели бы убить – убили бы. Значит, всё-таки что-то от неё нужно? Сломать? А зачем? Даша определённо что-то знает, что-то, что нужно им. Или… наоборот, не нужно им? Ему? Но что? Что-то, о чём она должна забыть?
Все неприятности начались после того, как она поднялась в скалу, после «допроса», устроенного забывшим правду жизни старшим лейтенантом князю оборотней. Это как-то связано с Птицыной или нет? Даша попыталась восстановить в памяти свои вопросы и ответы Шаховского, но сознание снова затянуло беспамятство.
Глава VIII
Губы Лёши были сухими и колючими. Целуя, он чуть царапал её кожу. Даша стискивала его затылок, плавясь, желая большего. Обхватила крепкими ногами его таз, вжимая в себя. Она чувствовала напряжённую готовность мужчины, готовность пахаря вогнать плуг в тугую влажную землю. Но Лёха почему-то продолжал лишь целовать её: шею, плечи, руки, и Даша глухо зарычала, словно голодное животное. Перехватила широкую спину и вонзила ногти в кожу…
И резко открыла глаза. Облизнула.
Чёрт!
Живот крутило спазмами, внутри всё ныло и полыхало. Это не было сладкое возбуждение, это было нечто… Ужасное. Требовательное, нестерпимое.
Даша вцепилась пальцами в матрас, закусила губу. Может, её и в лазарет послали для пытки? Изощрённой и унизительной. Девушка резко села, вогнала ногти в ладони. Постаралась сосредоточиться на рассуждениях. Палата. Светлая. Три металлических койки. Бежевые стены. Окно. Окно?! Без решётки? Девушка спрыгнула и подошла к стеклу.
Да, решётки не было, но это не значит, что стекло не армировано.
Второй этаж. Из окна видна стена с откатными воротами. Перед ней – грузовик. «Надо бежать, – подумала Даша, кусая губы. – Другого шанса может не представиться». Офицер, на честь которого упало подозрение в измене, должен либо покончить с собой, либо доказать свою невиновность. Но тень, упавшая на Дашину честь, задевает и честь её отдела, её товарищей. Надо бежать.
И