— Я уже мечтаю почитать, как всё было… — Арсений покачал головой.
— Про ухо и я бы почитал! — не выдержав, вмешался Андрей Петрович. — И чтоб с подробностями, как этой твари больно было!..
— Боюсь, не особо… Я же говорю: на боль ему плевать было, — покачал головой я. — Но если очень надо, распишу, конечно.
— Нам то же самое, Федь! — кивнул Костя. — Ну и ещё мы тебя вызовем, если подробности понадобятся.
— Вы нож-то нашли? — уточнил я.
— Нашли-нашли, — успокоил меня Виктор Леонидыч.
Меня опрашивали ещё минут десять. В том числе, пытались вызнать, как именно меня в момент опасности призвал Тёма. Но, если честно, я и сам всю эту технологию не понимал, поэтому отправил их к Полоскову.
А ещё, конечно, у меня спрашивали, как убийца выглядел: лицо-то я ему в кашу размолотил. В итоге, пришлось пообещать, что составлю фоторобот.
Под конец меня отпустили, но люди, собравшиеся в зале, провожали мой уход очень внимательными взглядами. Я обычно так смотрю, если хочу хорошенько запомнить человека. Вот и они меня явно запоминали: от макушки и до набоек на обуви. Зачем? Этот вопрос я адресовал провожавшей меня Малой:
— Мария Михайловна, а кто были те люди?
— Представители родов, которые объявили награду за голову убийцы. Вообще-то они хотели прояснить вопрос, тот ли убийца пойман… А, кроме того, должны были тебе сказать о награде. Но не сказали… Это странно.
Она вдруг остановилась, придержав меня за руку всего в нескольких метрах от общежития, и очень тихо спросила:
— Что с твоей фамилией не так? Почему они на неё… Ты же был обычным?
— Я-то да… — кивнул я, а затем попытался соскочить с темы: — Но мои предки были боярами. Перестали быть в девяностые. Не в курсе, что там за история была. Род был маленький. В общем, не знаю, чего это они…
— Я выясню, — пообещала Мария Михайловна то ли мне, то ли самой себе.
Смотрела она на меня с прищуром, будто подозревала в ужасных преступлениях, которые мне удалось скрыть. Но это не так! Я же не скрывал! Про всё рассказывал!
— А надо? — уточнил я, состроив кислую мину на лице.
— Надо! — отрезала Малая. — Всё, иди спи… Так, а что за история с этими «Без Тьмы», а?
— Да это вообще мелочи… — я попытался улизнуть, но был пойман за локоть.
— Завтра после завтрака ко мне в кабинет! — отрезала проректор, а потом задумалась и сменила гнев на милость. — Ладно, перед обедом… Спи иди!..
И я улизнул. Правда, спать пока не хотелось. Кофий не отпустил меня окончательно. В итоге, я ещё минут тридцать сидел в комнате, вычищая «пушка». В мире Андрея у меня бы его каждый раз отбирали — вещественное доказательство. Но в этом мире отобрать оружие у аристократа нельзя было. Это, конечно, не помешает вызывать меня для проверок… Но оружие в любом случае никуда не денется.
В голове постепенно воцарялись хаос и неразбериха. Мысли, такие ясные после дозы кофеина, наслаивались друг на друга, теснились в черепной коробке, ускользали, стоило обратить на них внимание… А ещё адски чесался глаз, побаливали мышцы и ныло чёрное сердце. Правда, ныло оно едва-едва — на самой грани ощущений.
Зато у меня снова была нормальная комната. Планировка, кстати, оказалась такая же, как в Покровске-на-Карамысе. Только все зоны просторнее, и кровать побольше. Так и не сумев уснуть, я открыл окно и уставился на звёздное небо в разрывах туч. Оно тут почти не отличалось от неба в мире Андрея. Я-то сам астрономией не увлекался, а вот у Андрея даже телескоп в детстве был.
Конечно в городе звёзды видно плохо — но всё-таки что-то видно. А главное, теперь в комнату врывался холодный ветер, и это неплохо прочищало мозги. На какое-то время я даже начал связно мыслить — и набросал варианты предстоящего разговора с Малой. Правда, на это ушли последние капли кофеина в организме… И меня жестоко потянуло в сон.
Закрыв окно, я разделся и улёгся в кровать. Рядом на своей доске, принесённой из лекарни, посапывал Тёма. Он до сих пор не проснулся, но выглядел уже гораздо лучше, чем после боя. Ускользая в сон, я подумал, что надо бы найти лечебные амулеты, чтобы помогать ему в случае ранений. И я ведь точно знал, что такие были… Но это была последняя осознанная мысль перед тем, как провалиться в сон.
А проснулся я поздно. Конечно, ничего удивительного в том, что я дрых почти до обеда, не было. Но теперь мне предстояло, не позавтракамши, идти к Малой. А ещё извиняться перед преподавателями за пропуск занятий. Ну и вообще хотелось бы поесть. К счастью, в шкафу имелся запас сухарей, которые я торопливо проглотил, запивая чаем.
За окном всё было белым-бело. Небо низко нависало над землёй серыми тучами. Зима в этом году наступила необычно рано. А у меня после ночной схватки не осталось зимней одежды. Пришлось снова кутаться в осеннюю. Но это ничего страшного: если вдруг снова в училище не запрут, куплю себе новую.
Малая уже была на месте. Окинув меня нечитаемым взглядом, она молча кивнула на табурет, заменявший стул для провинившихся.
— Костя рассказал, что ты там в городе придумал… — сообщила Мария Михайловна, когда я, по традиции, уселся на самый краешек. — Знаешь… Я не могу тебе запрещать обстряпывать свои дела… И запретить покидать училище теперь не могу. Но скажу честно: занятие ты придумал не самое законное.
— Закон я не нарушаю! — подняв палец вверх, заметил я.
— Это я поняла, — улыбнулась Малая. — Уже успела пообщаться с Пьером. Но если уж ты собираешься этим заниматься, то будь добр: не попадайся! Или временно перебрось свою роль на кого-то ещё.
— Из-за суда? — поморщился я.
— Да. У тебя опять суд… — кивнула Малая. — Я успела прощупать почву. Тебя оправдают — это почти обещано. Но если ты попадёшься ещё на чём-то, может выйти неловко. Так что… Будь внимателен и не попадайся на горячем. Как Тёма?
— Отоспался и слинял… — тепло улыбнулся я, вспомнив, что порадовало меня с утра. — Корм съел, а значит, жить будет.
— Ладно, — Мария Михайловна кивнула и замолчала.
Так умеют молчать опытные мамы,