Показал на ящик.
— И ты всё это носишь с собой?
— Ну да. Кто у меня их заберёт? – Хмыкнул я.
Она кивнула. Без слов.
Снова вернулся в рубку. Питание на пушки идёт. Заряд энергокристалла чуть больше тридцати процентов.
— Этого хватит, если кто-то полезет враждебно.
Кто-то потянул кабель, кто-то вскрывал ещё одну панель. Всё шло. Медленно. Но шло.
Пока они работают — я успеваю думать.
Корабль оживает. Модули восстанавливаются. Банши из бродяг превращаются в солдатов.
И всё это — под носом у Европы.
Хорошо. Пусть смотрят. Пусть делают вид, что контролируют.
Главное, чтоб не мешали. И не мешались.
Системы шли одна за другой. Пушки — заряд есть. Визуальные каналы откликались. Цепи не перегревались. Но выстрел не шли — просто удержание энергии. Режим готовности.
— Тест закончен. Пушки в боевую готовность не переводим. — Я ткнул в панель. — Только пассивный режим. Запрет на стрельбу.
— Подтверждено, — отозвался техник.
Двигатели были дальше. Центральный отсек. Жарче, громче, тяжелее. Под потолком вибрировали опоры, будто что-то внутри крутилось на пределе.
— Тяга?
— Есть. Половина. Прогрев держим шесть минут. Потом охлаждение — иначе вырвет опоры. — Техник был запотевший, но сосредоточенный. — Перепускной клапан пока на ручном.
Я подошёл, взглянул на контрольную панель. Уровень тяги — 47%. Точка срыва — 70. Выше — опасно. Но и этого хватит, чтобы сдвинуть махину.
— Подъём не запускаем. Только тест.
— Принято.
Вышел обратно в рубку. Сквозь иллюминатор виден был лагерь.
И я сразу понял — что-то не так.
Солдаты двигались. Не как обычно. Не патрульно. Суета, развороты. Кто-то с ящиками, кто-то с бронёй. Один поднял винтовку. Двое — бинокли. У одного — рация у рта. БТРы повернули пушки к кораблю.
— Ну ёпт... — выдохнул я. — Только этого не хватало.
Поднялся на палубу. Посмотрел вниз. В лагере закипело. Пять броневиков уже стояли, дулом к кораблю. В ряд. За ними — плотный строй. Оружие в руках. Некоторые уже заняли позиции за укрытиями.
— Вы чего творите? — крикнул я вниз.
Двое офицеров переглянулись. Один поднялся по трапу. Второй остался внизу, держал взгляд на пушки корабля.
Подошёл ко мне. Плечи в броне, лицо жёсткое, но не агрессивное.
— Что вы, чёрт возьми, делаете? — спросил.
— А вы? — парировал я. — Почему на корабль навели полсотни стволов?
— Мы засекли активацию оружейных систем. Потом — тяговый импульс. Свет вспыхнул, системы зашевелились. Люди подумали, что вы собираетесь улететь. Или атаковать.
— Да, конечно. А как по-вашему проверять пушки? Кидать в них палки? — Я показал рукой на панели. — Корабль в хлам. Мы его чиним. Шаг за шагом. Без стрельбы, без агрессии.
Он сжал губы. Потом выдохнул.
— Вы могли предупредить. Хоть кого-то.
— Я и так терплю вас под ногами, — сказал я. — И что? Сразу план штурма? Больше сотни людей? За что?
— Вы непредсказуемы. И ваш корабль... — он замялся. — Это не просто объект. Это угроза. Потенциально.
— Пока вы мне не мешаете — это просто фрегат. Сломанный. Медленно оживающий. И сдерживаемый мной. Если я решу начать войну — вы узнаете по последнему вздоху. Не раньше.
Он медленно кивнул.
— Мы уберём боевые группы. Но, пожалуйста... хоть базовые уведомления. Мы все на пределе. Любой всплеск — это срыв. Паника.
— Ладно, — бросил я. — Скажу своим, чтобы поставили визуальный маяк. Красный — проверка. Жёлтый — перегрев. Синий — ничего не трогать. Зелёный — всё нормально. Договорились?
— Договорились.
Он развернулся и ушёл. А я остался стоять у борта. Смотрел, как по команде рота сжимается, убирает оружие, расходится. Один из броневиков развернулся.
— Вот и живём, — пробормотал я. — Любой толчок — и всё горит.
Вернулся внутрь. Пушки в ожидании. Двигатель в режиме охлаждения. Техники работали. Банши где-то смеялись. Всё — как должно.
Но теперь я точно знал: всё, что делаю — они считают угрозой. Даже если я просто подаю питание.
Вернулся в рубку. Закрыл за собой дверь. Гул двигателей стихал — системы уходили в пассив. Температура падала, индикаторы стабилизировались.
— Всё нормально, — бросил я. — Пушки — в спящий режим. Двигатель — на продув. До ночи не трогаем. Кто закончил — на отдых. Остальные добивают мелочи.
Техи кивнули. Никто не спорил. Работали до изнеможения. Я тоже. Хоть и не показывал.
Сел на скамью у стены. Усталость. Но выносимо.
— Командир, — подошёл один из техов. — У нас список повреждений после перезапуска. Несколько соединений начали трескаться — видимо, усталость материала. Это те, что не были заменены.
— Критично?
— Пока нет. Но если мы выйдем на полный режим — выстрел, манёвр, барьер — может рвануть где угодно.
Я кивнул.
— Пропиши. Завтра с утра — ревизия по списку. Сначала важные цепи. Потом всё остальное.
— Принято.
Он ушёл. Я остался один в рубке. Смотрел на центральный пульт. Панель светилась ровно. Без сбоев.
Медленно поднялся. Прошёл вдоль стен. Тронул кристалл. Чуть тёплый. Рабочий.
— А теперь — барьеры, — сказал я сам себе.
Вошёл в следующий отсек. Пульт защиты. Его не трогали — я сам хотел запускать. Панель пыльная, но питание есть.
Коснулся рукой. Потянулся к тумблеру. Ручное, аварийное управление.
Щелчок.
Система защиты проснулась. По краям корпуса прошёл разряд — почти незаметный, как статическое напряжение. Отсек загудел.
— Барьеры запущены, — сказал я. — Пассивная форма. Без отклика на воздействие.
— Принято, — отозвался техник с другого отсека. — Вижу на панели. Всё чисто.
Я глянул в иллюминатор. Защитный купол снаружи не был виден. Но по мелким частицам пыли можно было уловить: поле работает. Отталкивает. Мягко, но уверенно.
Повернулся. Пошёл назад к центральному отсеку.
По пути заметил Салайну. Она стояла у двери, прислонившись плечом к стене. Лицо спокойное.
— Видела, как вояки дёрнулись?
— Угу, — кивнула она. — Подумали, что мы полетели. Кто-то из них уже молился.
Я усмехнулся.
— Пусть молятся. В следующий раз пусть спросит сначала, а не целится.
— Ты это специально?
— Что?
— Проверку делал при них. Чтобы поняли, кто тут рулит.
Я не ответил. Просто усмехнулся и пошёл дальше.
На нижней палубе —