К тому же, с точки зрения организации гастролей, статус коллектива, работающего в филармонии, был неизмеримо выше скромного звания участников местечковой самодеятельности.
«С другой стороны, армия — тоже не плохо». — Размышляла Вика. — «Гарнизонов, а так же Домов Офицеров, в нашей необъятной стране ой как много. Даже, если в каждом побывать хотя бы по одному разу, никакой жизни не хватит».
И это не говоря об частях, расположенных в странах Варшавского договора. А это, как ни крути, уже заграница. Путь не самая настоящая но, работая под эгидой филармонии и вольно а, скорее — будем смотреть правде в глаза, — невольно участвуя в ёе мутных схемах, «за бугром» побывать вряд ли удастся.
«Всемогущий», как ему кажется, Самуил Исаакович, не того калибра фигура, которая сумеет отправить их ансамбль за железный занавес. А вот армия — может!
Ещё несколько секунд посомневавшись, Вика глубоко вздохнула и, начала свою отповедь, уже почти праздновавшему свою маленькую победу над «слабой и глупой женщиной» директору филармонии.
— Ну, во-первых, помимо названного Вами факультета, у меня за плечами музыкальная школа по классу фортепиано. — Нисколько не смущаясь недовольным сверканием карих глаз, начала перечислять свои собственные заслуги клавишница. — Далее, ежели кто не знает, я уже несколько лет работаю редактором музыкальных программ на нашем, родном Свердловском телевидении. И, наконец, я являюсь одной из солисток и инструменталисткой, созданного нами на базе возглавляемого уважаемыми Семёном Яковлевичем, Дома Офицеров, творческого коллектива. Который, — предупредительно, пресекая попытку директора филармонии перебить, Вика подняла перед собой раскрытую ладонь, — и без этой, как вы выразились, «профессиональной огранки», своё первое выступление провёл более, чем достойно и, как все смогли убедиться, стал настоящей сенсацией в культурной жизни нашего родного города!
Глава 7
«Эк завернула, шалава хитровые…» — Злобно охарактеризовал, «выступившей не по теме», как искренне считал пришедший «взять своё» Самуил Исаакович.
(Так как, несмотря на, скажем прямо, совсем не интересующее никого мнение, не слишком-то и уважаемого им директора Дома Офицеров, по поводу межвидовой классификации их общей национальности, Самуил Исаакович тоже считал себя не «жЫдом» а «евреем», то я, как и в случае с глубокоуважаемым Семёном Яковлевичем, тоже не буду полностью воспроизводить подуманное им плохое слово. А, скромно и информативно изображу многоточие. Как и в предыдущем случае, оставив простор для воображения и место для неуёмной фантазии, наших любознательных читателей.)
Будучи человеком властным, Самуил Исаакович был изрядно раздражён, как он искренне считал «нелепой выходкой», обязанной скромно «молчать в тряпочку» и, уж точно, ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах, «не отсвечивать» рядовой участницы ансамбля.
Но, поскольку ссориться с одной из солисток, назначенного им на должность «курицы, несущей золотые яйца» музыкального коллектива было, по крайней мере, недальновидно, то Самуил Исаакович благоразумно оставил все оскорбительные эпитеты при себе. И, тяжко и глубоко, словно разговаривая с дитём малым, вздохнув, сказал.
— Благодарю Вас, Виктория Ивановна. — И тут же, давая понять, с какой стороны от начала списка находится её номер, а так же минимальную заинтересованность её мнением, обратился к пришедшим вместе с ним сообщникам. — А что скажут остальные члены комиссии?
«Иш, как вопрос поставил, пидор гнойный»! — Излишне эмоционально охарактеризовал соплеменника Семён Яковлевич. — «У нас здесь, оказывается, уже "коми-и-иссия-а! Ну, ничего! Сейчас армейское руководство подъедет, тогда и поговорим»!
Тем временем в штабе округа полковник Городомыслов входил в кабинет главы Уральского Военного Округа, Петра Васильевича Чернобрового.
— Разрешите, товарищ генерал? — Козырнув, спросил посетитель.
— Проходи, Игорь Пантелеевич. — Встав навстречу начальнику первого отдела, протянул руку хозяин кабинета. И, отодвигая стул, сделал приглашающий жест. — Садись. Рассказывай, с чем пожаловал.
— Тут такое дело, Петр Васильевич. — Не зная, чего начать, Городомыслов, в задумчивости, пробарабанил кончиками пальцев по столешнице. — Как вы знаете, у нас, в Доме Офицеров своя самодеятельность имеется.
— Ну-у, полагаю да… — Неопределённо протянул Чернобровов. И, заметно поскучнев, вяло поинтересовался. — И какое, скажи пожалуйста, эти гаврики имеют отношение к обороноспособности страны? — Тут большой армейский чиновник принял деланно-задумчивый вид и, скривив лицо, позволил себе еле заметно улыбнуться. — Или, среди них завелись диссиденты и начали петь крамольные песенки?
— Да нет, музыка у них хорошая. — Отрицательно покачал головой Игорь Пантелеевич. И стихи вполне себе адекватные. — Тут он выложил на стол коробку с катушкой магнитофонной плёнки и, пододвигая к генералу, посоветовал. — Послушаете на досуге.
— Что, прям таки хорошие песни? — Вопросительно вскинул брови Петр Васильевич.
— Патриотические. — Нисколько не сомневаясь, ответил начальник первого отдела. И, вспомнив, с каким энтузиазмом подпевал народ под композицию о прелестях советских девушек, усмехнулся. — Я бы даже сказал, очень!
— Так, в чём же дело? — Недоумевая, вскинул брови хозяин кабинета. И, пожав плечами, заявил. — Пусть поют себе. На зло врагам, на радость людям.
— Отжать их у нас хотят. — Радуясь, что предварительная часть беседы протекла в таком конструктивном ключе, поспешил уведомить начальство Городомыслов. Собрались вывести перспективный коллектив из под юрисдикции армии и переподчинить горкомовским и филармонии.
— Что, прям таки очень ценные кадры? — Не поверил полковнику генерал. — Настолько, что это требует моего вмешательства?
— Только что, буквально несколько минут назад, мне звонил директор Дома Офицеров, Яков Семёнович Стрелочников. — Несмотря на цейтнот или, в переводе на русский, катастрофическую нехватку времени, обстоятельно пояснил Игорь Пантелеевич. — И, в панике сообщил, что к нему заявилась целая делегация. Во главе с директором городской филармонии и при неслабой такой поддержке в виде шишки из горкома. Да и главного цензора с собой прихватили. Не считая свиты из мелкой чиновничьей шушеры.
— Да-а. — В задумчивости потеребив мочку уха, пробормотал Петр Васильевич. — Слабоват наш директор против такой своры. Не сдюжит. — И, решительно хлопнув широкой ладонью по столу, отчего подпрыгнув и жалобно забренчал пластмассовый стаканчик с карандашами, скомандовал. — По коням!
А затем, сняв телефонную трубку, позвонил в гараж и отдал распоряжение главному механику, приготовить к выезду служебную «Волгу».
В чём, кстати, совершенно не было необходимости. Так как штаб округа находился буквально в нескольких десятках метров от Дома Офицеров.
Но, где вы видели, чтобы аж цельный генерал, да ещё занимающий такую высокую должность, ходил пешком? Несолидно это, да и вообще…
Перефразируя старый бородатый анекдот, можно сказать, что спешащие, да