— Наслушаешься вас и думаешь, а вдруг я тоже чья-то кукла, — заметил я.
— Если ты не слышишь голоса в голове, не оказываешься в других местах без памяти, не чувствуешь чужого присутствия в своих поступках, то, скорее всего, ты сам по себе, — ответил Филин, — но это не точно.
— Мой симбионт умеет перехватывать контроль над телом.
— Это другое. У тебя произошел уникальный случай — два сознания в одном теле. А тут полноценное слияние. Обычно симбионты полностью уничтожают человеческое сознание. Люди тысячи лет мечтали о подобном, но как ты уже понял, все остановилось на вселении в обездушенное, но еще живое тело, — с грустью сказала Ольга, — скафандр одноразовый. Его нельзя поддерживать бесконечно долго. Сознание же почти бессмертно, но и его можно потерять. Рассеять свой свет по глупости, или стать едой для жадных лярв и иномирцев. Поэтому путь мага тернист и сложен. Это вечный баланс между миром живых и мертвых. Между желанием остаться здесь, и уйти в другие миры.
Все замолчали. Я докурил сигарету и погрузился в раздумья. Мне никто не стал мешать. Маги прекрасно понимали мое состояние. Я находился в поиске ответов на простые вопросы — что такое бессмертие, и нужно ли оно вообще лично мне. Нужно ли оно человечеству мне было фиолетово. Оно вообще ничего не знает и знать не хочет. Дальше собственных скафандров не видит. О каком бессмертии для всех может идти речь? К тому же, если бы оно было нужно, то уже было бы. Ладно, я был свидетелем практически всех типов бессмертия. Анника — умудрилась захватить живое тело собственной сестры и выполнила последние задачи, перед тем как свалить в Закатный город. Я помню как ей было тяжело в чужом теле, к тому же она была ограничена временем. По меркам ведьм она совершила нечто невозможное, а по людским так и вовсе невероятное. А вот Совет, я так понимаю, на это смотрит как с усмешкой. Для них менять тела…
— Шкурки, — поправила меня Белка.
— Я опять думал вслух? — спросил я.
— Нет, но ты думал очень громко, — улыбнулась ведьма, — мне кажется, что даже Сашенька понимает, что творится в твоей голове.
— Шкурки. Ты что-то знаешь об этом?
— Более чем следовало бы знать, — Ольга явно решила раскрыть тайны, — Совет иногда отправляет ко мне своих амбассадоров и тех, кому нужна помощь Круга. Это вынужденное сотрудничество, от которого не стоит отказываться. У суперов много тел на разные случаи жизни.
— Их же как-то хранить надо? — удивился я.
— По всей стране есть сеть секретных клиник, в которых хранятся шкурки. Они находятся в вегетативном состоянии.
— Выпотрошенные овощи, — нахмурился Филин, — просто тела, без сознания.
— Как их делают? Откуда берут? — поинтересовался я.
— Это темная история, — Ольга покачала головой, и я понял, что сейчас услышу то, что мне знать не следует, — каждый год теряется около ста восьмидесяти тысяч человек. Находятся сто шестьдесят. Двадцать не найдут никогда. Шкурки входят в это число. Похитить человека не так уж и сложно. Несмотря на наличие камер и смартфонов.
— А учитывая, какие гипнотизеры крутятся среди суперов, так это вообще плевое дело, — подтвердил Филин.
— Как потрошат сознание?
— У них есть особый артефакт, за который шла ужасная бойня на всех планах почти десять лет.
— О-о-о, да, — протянул Филин, — мы тоже были втянуты в ту вражду, да и ваш Данила-мастер тоже успел поучаствовать. Именно он убил греческого курьера, перевозившего артефакт в Берлин.
— Иссушил его в купе поезда. А двух телохранителей убрал из «АПБС».
Я от удивления раскрыл глаза.
— Учитель никогда не рассказывал мне об этой истории, — пробормотал я, — но этот пистолет я видел. «Стечкин» у него на особом месте стоит. Важный был для него.
— Думаю, он и дочке не рассказал. Спроси Женю про их поездку в Германию, как только рухнул железный занавес. Она, наверное, помнит.
Я судорожно достал телефон и тут же набрал номер Еххи. На удивление, она ответила почти мгновенно.
— Где тебя черти носят, Сергей? — недовольно спросила она.
— Скажи, ты ездила с отцом в Германию, в начале девяностых?
— Откуда ты знаешь?
— Да Белочка на хвостике принесла. Так была поездка или нет?
— Опять какие-то дурацкие игры? Хорошо. Да, мы ездили. Отец хотел показать мне Берлин. А что?
— Спасибо. Вы же на поезде туда ехали?
— Ты там опять по Хроникам Акаши таскаешься? Да, на поезде.
— И ты не заметила ничего странного в той поездке?
— Хм, — Еххи задумалась, — вроде бы ничего, кроме того, что отец вернулся из туалета со следами крови на воротнике. Сказал, что давление скакнуло и он останавливал кровь из носа.
— Спасибо. Со мной все хорошо, — я сбросил звонок и посмотрел на магов, — это была не его кровь. И что же он привез из Берлина?
— Ничего. Он передал посылку суперу.
— Прямо бондиана какая-то, — вздохнул я, — и вы знаете, что было в ней?
— Конечно, — кивнул Филин.
— Ножницы Атропос, — зловеще прошептала Ольга, и в комнате моргнул свет.
— Да ну нахер, — отмахнулся я, — я знаю кто эта такая, но ножницы — это же просто миф.
— Как и меч короля Артура, как и «беретты» твоего учителя. Времена идут, появляются новые мифы, но старые никуда не деваются. Ножницы считались утраченными почти тысячу лет, пока их случайно не нашли во сне одного антиквара, и тогда начался настоящий ад среди всех магов.
— И что же они делают? Перерезают нить жизни человека? Прямо как в мифе?
— Это если ты их держишь правильно, а вот если перевернуть…
— Ох, — я все понял, — они разрезают нить духа, связующую с телом, и он не сможет вернуться обратно.
— И ничего не пришлось объяснять, — усмехнулся Филин, — так что теперь суперы из России обеспечены шкурками надолго.
— И что, никто не пытается отобрать эти ножницы?
— Пытаются, конечно, но их настолько хорошо охраняют, что сам президент позавидует.
— А это не поставлено на поток для миллиардеров? Типа заплати нам кучу бабок, а