— Тася! Режь лук ты! — наконец, решает сложную дилемму Анька.
— Э, нет! — хитро прищуривается Тася. — Я от лука плачу! Сама режь!
— Тогда ты, Мила!
— Нет! Ты сама захотела готовить, вот и готовь. — тут же отнекивается Милочка.
— Я пойду принесу козий сыр. — ретируется с кухни мудрая Даша. — Девчонки, идите со мной, есть у меня одна задумка!
По трем хитрым мордочкам понятно, что они задумали очередную шалость, но у меня куча готовки, а еще, я просто уверенна, что и салаты на Новогодний стол мне придется резать самой, поэтому мне не до детских шалостей.
— Вот козы! — бормочет Анька, и начинает резать лук прямо с шелухой.
— Эй, доску возьми! — возмущаюсь я. — Ты сейчас мне столешницу поцарапаешь, а она дорогая! И лук от шелухи чистить надо!
— Правда? — хмыкает Анька. — А я думаю, чего он такой коричневый, поджарили его что ли…
Боже, и где Паша такое чудо откопал⁈
За дверью кухни, тем временем, слышится приглушенное хихиканье, шепот, девчонки как будто бы тащат чего-то тяжелое по полу. Интересно, чего задумали? Но у меня все руки в мясе, и я не хочу испачкать свою чистую мебель, или закапать пол, поэтому, продолжаю работать с говядиной.
Вся в слезах и соплях, Анька кое-как дорезает лук.
— Фу, у меня теперь все пальцы пропахли этим смрадом!
Ничего, хоть готовить научится.
— Тетя Аня, мы тебе сыр принесли! — влетают в кухню тройняшки с мисками. — Вот!
— А чего он какой-то жидкий? — хмурится она.
— Так это… плавленый! — бегают глазки тройняшек в разные стороны.
Мне бы бросить мясо, да посмотреть, чего ей там девчонки принесли, но опять-таки оторваться я не могу и забываю эту мысль.
После иду на улицу разогревать гриль. Пока укладываю туда мясо, пока иду в парник за огурцами-помидорами, возвращаюсь на кухню, а там…
— Вы чего мне подсунули⁈ — визжит Анька и дергает руками миску.
— Сыр! — ухмыляются девчонки.
Анька дергается пуще прежнего. Уже весь лук раскидала по полу. Овощи прилипли к стенам, а она продолжает дергать миску.
— Что ты делаешь⁈ — возмущаюсь я, оглядываясь на беспорядок. — Я же только кухню отмыла.
— Я застряла!!! — визжит Анька. — У меня руки из миски не вытаскиваются!
— Что за бред⁈ — я хватаюсь за миску, тяну ее, и понимаю, что Анькины руки прилипли к ней намертво.
— Девочки, вы что туда налили⁈ — оборачиваюсь я к дочерям, ведь без их происков точно не обошлось.
— Эммм… ничего мамуль!
— Нет, вы что-то туда налили! — визжит Анька. — Из чего сын сделан⁈
— Это не сыр… — вдруг говорит Даша.
— Это клей! — заявляет Мила, покатываясь от смеха.
— Клей моментальный! Жидкие гвозди, вот! — ухмыляется Тася.
— Ах вы засранки!!! — начинает орать Анька, но тут на кухне появляется Паша.
Приехал, значит.
— Не смей орать на моих детей! — как рявкнет он на Аньку.
— Паша, это ты… — ревет Анька белугой. — Они опять надо мной издеваются!!! Эти маленькие тва…
— Заткнись, сказал! — рявкает Паша. — Еще одно слово в сторону моих детей и я тебя выкину отсюда!!!
— Папа…
— Папочка… — наполняются глаза девочек крупными прозрачными слезами.
— Мы просто решили пошутить….
— Да, пошутить… зачем сразу обзывать нас…
Паша берет на руки девочек, успокаивает их, обещает им все на свете, оттирая слезы у каждой. Девочки украдкой показывают Аньке языки и гримасничают.
— Дура! — орет он на Аньку, когда девочки убегают из кухни. — Моих детей до слез довела, ненормальная!
— Паша, так я без рук осталась… — лепечет растерянно Анька. — Детей воспитывать надо, а не жалеть… ой!
Это Паша, особо не церемонясь, хватается за миску и отдирает ее от рук Аньки.
— Ой, ой… — визжит она, поднимая пальцы с покоцанным маникюром. — Мои ногти… Мои ноготочки за сорок тысяч!!!
Подумаешь, кое-где гель лак слез, чего так орать, не понимаю. Но похоже, обломанные ногти становятся последней каплей для Аньки. Она идет вразнос, и начинает крушить все на своем пути.
— Сапоги за триста тысяч, в капкане сломались! — визжит она, выкидывая посуду из шкафов. Ресницы за десять тысяч пульверизатором смыли! — хрясь и разбивается кофейный сервиз. — Волосы за полляма коза сраная сожрала! — Бах, и красивому блюду приходит конец, — Теперь маникюр за сорокет испортили!!! А-а-а!!!
Это ее наконец смог схватить и скрутить Паша.
Не говоря не слова, он волокет ее из кухни. Я, ошарашенная всем, что произошло, бегу за ними. Ко мне присоединяются испуганные тройняшки, коза Анька вопросительно мекает.
— Инопланетяне что ли прилетели? — выглядывает из комнаты дед Василий.
Но Паша, все так же решительно и молча, плотно сжав челюсти, тащит Аньку за дверь. Мы тоже высыпаем на порог. Он грузит Аньку в свой джип, заводит мотор и… покидает наш двор.
— Мамочка… а папа вернется? — хлопают на меня глазками тройняшки.
— Не знаю, девочки… — честно отвечаю я.
Глава 18
Девочки быстро отвлекаются на другие дела. Затаиваются на втором этаже. Дед Василий снова возвращается к просмотру научно-популярной фантастики. А я иду разбирать последствия кухонного погрома, который на последок устроила Анька.
Ну вот, переколотила мне почти всю посуду, дура! Мало того, что мне все убирать, сметать, мыть, готовить заново, так мне еще и салаты положить не во что…
Вот зачем Паша только ее сюда привез⁈ Ни себе, ни людям, называется.
Уже давно стемнело, когда я, наконец, разгибаюсь от убирания кухни. А Паши так и не видать. Неужели решил сбежать от нас и остаться с Анькой? Может, позвонить ему? Хотя нет, много чести. Сам вернется, если захочет.
Какие слова мне ночью говорил, прошения просил, а сам?
— Мам, а папочка приедет? — скучают тройняшки.
— Я не знаю, мои хорошие. — признаюсь я им.
Если по началу я думала, что он быстро отвезет ее в город и вернется, то теперь, с каждым часом и приближением полночи я понимаю, что надежды на его возвращение все меньше.
— Мам, ну а Новый год у нас будет? — чуть ли