Событие второе
Плохо то, что в летописях, и дальше в исторических трудах, по крайней мере, в тех, которые читал Артемий Васильевич Боровой, про этот поход информация очень скудная. Шли воеводы тремя путями к Казани, одни от Нижнего Новгорода по Волге, а вторые, во главе как раз с князем Серебряным, от Вятки по реке Вятка, а третья рать от города Пермь по Каме. Пограбили и спалили много сёл и городков по дороге и уничтожили посад Казани. Татаровья заперлись за стенами, ну и понятно русские их взять не могли. Не было у них артиллерии. Вроде только небольшие фальконеты на вертлюгах на носу нескольких лодей.
При посещении Пушкарского двора Юрию показал мастер литеец Якоб фан Вайлерштатт несколько пушчонок на вертлюгах. Длина ствола в районе метра. Только один фальконет совсем старинный и калибром где-то тридцать пять мм (1¼ дюйма) был длиною под два метра. Калибр остальных вертлюжный пушечек был разный, но даже самые большие не больше 60 мм.
— Это двухфунтовые фальконеты, — сообщил ему тогда немец литейщик.
Из дальнейших расспросов выяснилось, что стреляют эти пушечки в основном картечью. Но могут и чугунным или каменным ядром, обмотанным верёвками для плотного вхождения в канал ствола. Пороховой заряд при этом всего пол фунта.
Самое интересное, что было целых два фальконета с казённым заряжанием. В казённую часть орудия на такой же почти вертлюге вставлялся конический пусть будет затвор.
— Очень ненадёжная конструкция, которая не может задержать все пороховые газы. Сейчас мы таких не делаем, — махнул тогда на них рукой Якоб фан Вайлерштатт.
Сейчас, планируя этот поход, Юрий Васильевич задумался о тех пушках. Нет, не о казнозарядных, о простых. Сейчас ядра круглые. Это не только из-за простоты изготовления, но и из-за того, что без нарезов цилиндрический снаряд начнёт кувыркаться в воздухе и далеко не улетит. Так, и чёрт с ним. Пусть кувыркается. Его, если сделать чугунным, полым и естественно цилиндрическим, то можно прилично пороха туда напихать. Зачем дальность, если нужно поставить пушчонку в двух сотнях метров от стены, и снаряду нужно будет всего лишишь перелететь через стену и там взорваться. Получится что-то вроде миномёта 60-мм. Нужны ли направляющие крылышки или стабилизаторы. Нет. Пусть кувыркается, наоборот нужно подумать… делали же фашисты германские бомбы, которые в воздухе при падении ужасающий свист выдавали. Были такие в музее у Артемия Васильевича. Вот бы сейчас такие сделать. Пусть ужасу на защитников Казани нагонит. Взял Боровой и попробовал эту свистульку, ничего сложного из себя не представляющую, присобачить к снаряду цилиндрическому. И ничего у него не получилось. Некуда эти трубки приделать. Свистульку сделать не сложно. Это обычная трубка запаянная или пусть даже сплющенная с одной стороны. А по бокам у неё несколько маленьких отверстий.
Целый день просидел Юрий Васильевич над листком бумаги и в результате вернулся к форме миномётной мины, у которой хвостовик конической формы со стабилизаторами. Вот между них легко будет три свистульки вставить. Ну и мина тогда не будет кувыркаться. Меньше будет заряд? Можно чуть увеличить размер самой мины. Длинны чутка добавить.
С этим рисунком Юрий Васильевич и направился к литейцу Якобу фан Вайлерштатту.
Событие третье
За прошедшие два с небольшим месяца многое успело произойти в Кремле. Начать стоит с того, что на два с половиной года раньше к Иоанну свет Васильевичу был приставлен воспитателем митрополитом Макарием протопоп Сильвестр (в иночестве Спиридо́н). Сей правдоруб тут же в Думе произнёс обличительную речь против Ивана. Всё ему припомнил и бросание собачек с башен Кремля, и лежание в гробу, и гонки на лошадях по улицам Москвы с наездами на людей и с опрокидыванием лавок торговцев. На две седмицы был приговорён юнак к сидению в келье запертой на хлебе и воде. Правда, Макарий вмешался и заменил сидение на паломничество по монастырям и храмам в Новгороде и Пскове.
Случилось это не с бухты-барахты (действительно есть такая бухта), а потому что Юрий Васильевич решил начатое очень полезное дело до конца довести. Иван после встречи с братиком на Пожаре, вернувшимся из Калуги, не поверил тому, что он в самом деле может что-то предпринять против его друзей, с которыми он носится на конях по Москве и сквернословит, в гробу лёжа, да много ещё чего вытворяет. Махнул рукой, мол, извиняются оне.
— Кланяйтесь брату моему и прошения просите! — гаркнул он на спешившихся всадников.
Те поклонились и отводя взоры стали истинный крест показывать и проговаривать, что виноваты, не признали, больше не будут. Прости, дескать, милостивец, попутали, с кем не бывает. Господь, опять же, велел прощать. Покланялись и, вскочив на коней, с гиканьем прочь ускакали.
Артемий Васильевич упырём — диверсантом не был. Но вот за державу было обидно. Он среди шестерых дружков старшего брата давно заприметил одного князя, которого изучил насколько это позволили документы, почти не сохранившиеся про эту эпоху, работая над диссертацией про шестую жену Ивана Грозного. Именно этот человек был отцом того, кто заварил Смуту. Именно его сын Фёдор предложил на русский трон, на царство, звать польского королевича Владислава.
Звали товарища Иван Фёдорович Мстиславский и в это время он был кравчим Великого князя. Вообще весь род Мстиславских — это род предателей и приспособленцев. Мстиславские, подданные то польского короля, то российского государя, на протяжении всего позднего средневековья бегали от одного государя к другому. И ведь не просто бегали,