В июльский день бежал мороз по телу.
Похолодел его нательный крест.
А может — это грудь его горела.
Он сделал, им двоим понятный жест.
Она впорхнула будто птица в клетку
В его объятья. Он давно ей люб.
Он на устах её поставил метку
Своих горячих, словно солнце губ.
О нём ей пели зори и закаты,
О нём в подушку плакала она.
Его лицом с портретов и плакатов
Увешана была её стена.
О нём она мечтала и страдала.
И вот её мольбу услышал Бог.
Как в океан, нырнув под одеяло,
Из уст его пила горячий грог.
Забыв былые муки и напасти,
Сердечко расплавлялось от огня.
Как в кратере кипела лава страсти
И спину обжигала простыня.
Остыв, упало на пол одеяло.
Певец, закрыв глаза, спокойно спит.
Она, одевшись, спешно убежала.
Хладеет простынь, и погас магнит.
Он вскоре позабыл об этой ночке.
Бегут неумолимые года.
Но как автограф маленький сыночек,
На память ей остался навсегда.
Глава 9. Физрук 2011
Где кедры вековые как колонны
Стоят на берегу большой реки,
Живёт народ по собственным законам,
Законам государства вопреки.
Таёжный край, нехоженые тропы.
Величественный бег равнинных рек.
В отличие от суетной Европы —
В гармонии с природой человек.
Здесь шуба из шиншиллы и куницы
Про холод, а не роскошь говорит.
И пришлое начальство из столицы
Не понимает местный колорит.
Кто в тесных небоскрёбах обитает,
Тем управляет стресс и суета,
А у людей в обширном этом крае
В характере простор и широта.
Двадцатый век прошёл, угасли свечи.
Светился новой эры огонёк.
Под стать природе, расправляя плечи,
Вставал и креп обычный паренёк.
Ища успех, карабкаемся в гору,
Сбивая локти, проливая пот.
Но есть фортуна, удалось Егору,
Поставив на зеро, сорвать джек пот.
Не зная тайны своего рожденья,
Воспитывался матерью одной.
В глазах её былое вожделение
Проскакивало искрами порой.
Хранился в рамке над её кроватью,
Смеющийся с обложки, музыкант.
Егор пошёл в него лицом и статью,
Но жаль, не унаследовал талант.
Не по нутру Егору были книжки,
Он их принципиально не читал.
Бог не обидел силою парнишку.
Манил его к себе спортивный зал.
В спортивном мате появлялись дыры,
Стараниями юного борца.
Стал тренер для него почти кумиром,
Во многом даже заменив отца.
Своей дорогой тренер шёл упрямо.
Был, как в народе говорят в соку.
И лавры его предка Чингисхана
Покоя не давали мужику.
Отважный, словно древний воевода,
С ватагою накачанных ребят,
Он прибирал к рукам своим заводы,
Осуществляя рейдерский захват.
Могущество своё приумножая,
Захватывал алмазы, нефть и медь.
Он постепенно стал владыкой края,
Всё под себя сминая, как медведь.
В лесу закон Тайги, и люди звери.
Ты наверху пока крепка ладонь.
Егор в него как в Бога слепо верил,
Ныряя в прорубь и идя в огонь.
Из пламени в студеную водицу,
Не ведая, сомнения и страх,
Шагал, и стал надёжною десницей,
Опорою в неправедных делах.
Непросто видеть кривизну дороги,
Когда она как поле широка.
Потешны казематы и остроги,
Сибирь не устрашит сибиряка.
О будущем приемнике радея,
Был тренер породниться с ним не прочь.
Запутав парня в узах Гименея,
Отдал ему единственную дочь.
Была она скуласта, желтокожа,
Раскоса, а в постели холодна.
Но наслаждения на греховном ложе
На тот момент изведала сполна.
Себя блюсти не видела причины,
Не берегла невинности цветок.
И постоянно разные мужчины
За лепестком срывали лепесток.
Она лицом и статью не блистала,
Но каждому товару есть купец.
Ведь денег и косметики немало
Вложил в свою любимицу отец.
И как бы не страшна была девица,
Всегда хватает алчущих парней,
Которые желали бы жениться,
Но больше на приданом, чем на ней.
Жила, не зная горя и печали,
В объятиях мужчин мадемуазель.
И многие наивно полагали
Пробиться к алтарю через постель.
Альфонсов, неразборчивость невесты
Притягивала, словно сталь магнит.
Их мучили мечты о тёплом месте,
Но у отца на брак иной был вид.
Он видел дочку под руку с Егором.
Семейный катер снарядили в путь.
Чего тянуть? Сыграли свадьбу скоро,
Едва счастливый муж успел моргнуть.
Как даму усладить под одеялом
Не ведал он по молодости лет.
Но постепенно всё на место стало,
Освоил он супружества секрет.
На брачном ложе было не до скуки.
По спальне проносился дикий шквал.
Нетерпеливый тесть мечтал о внуке,
Но видно он напрасно чуда ждал.
Все выстрелы ложились с недолётом,
Не поражая основную цель.
Каким-то несгибаемым оплотом
Оказывалась эта цитадель.
Он делал всё старательно и нежно,
Но не хотел расти её живот.
Быть может потому, что в жизни прежней
Не раз травила нежеланный плод.
Пока наследник не спешит родиться,
Дела не могут не идти вперёд.
Очередные выборы в столице
Объявлены, волнуется народ.
Внезапно вышел из повиновения
Зазнавшийся карманный депутат.
Воспользовавшись волеизъявлением,
Тесть подарил Егорушке мандат.
Теперь к нему дотронуться не может
Ни маршал, ни полковник, ни солдат.
И безнаказанно бить по наглой «роже»,
Способен лишь коллега — депутат.
В парламентских дебатах просто слову,
Вникать не хочет оппонент никак.
И есть ли убедительнее довод,
Чем пущенный увесистый кулак?
Доходят аргументы в темя прямо,
А если баба лезет на рожон,
Достанется урок хороший даме.
Так наши предки поучали жён.
Проходят убедительно дебаты.
Сцепились демократ и либерал.
И стоит только натянуть канаты,
Чтоб Думу превратить в борцовский зал.
Непросто было бедному Егору
Не перепутать комплимент и лесть,
Но он усердно поднимался в гору
Пока был за спиной любимый тесть.
Но грянул гром, и вдруг не стало тестя.
Его как пиццу кто-то заказал.
Сразил его убийца в людном месте
Из снайперской винтовки наповал.