Он молча хлопал глазами и ничего не говорил. Я вздохнул.
— Я знакомый вашего Хватова, Григорий Андреевич Стрелец. Мне нужно с ним срочно связаться, но у меня телефона с собой нет.
— По знакомству, значит, — понимающе покивал председатель. — Так может село перепутал? У нас Красноперниково. А тебе куда надо?
— Мне? Мне домой надо. Ты кто, вообще такой? Артист? Театральный или из кино?
— Я не артист, я председатель, — тоном, которым говорят с неразумными детьми, объяснил он. — Жильцов Тихон Николаевич.
— Да хватит уже сценарий свой гнать! — раздражился я. — Я здесь не на экскурсии и не на съёмках.
А, кстати, про съёмки… Я внимательно осмотрел комнату. Под потолком висел круглый купол светильника. На бело-серой стене — выцветший портрет Ленина под треснувшим стеклом. У окна стоял крашеный на несколько раз большой сейф, чуть поодаль — пожелтевший шкаф с папками. Здесь всё было подобрано очень толково, включая репродуктор радиоточки, и висящее на стене зеркало в тёмной деревянной раме.
На столе стоял старый массивный телефон из чёрного пластика. Такие в фильмах про войну показывают. Стол тоже был старый. Всё прямо очень натурально сделано и мест, где можно разместить видеокамеру просто миллион.
Я пристально, испытующе посмотрел на председателя.
— Откуда ты такой взялся? — усмехнулся он. — С луны что ли свалился?
— Из ЦРУ, — отрезал я. — Заканчивай, Тихон Николаевич, свой телемарафон. Знаю я, чем вы тут занимаетесь. Отлично знаю.
Тот удивлённо поднял брови и пару раз моргнул. В этот момент хлопнула входная дверь и в коридоре раздались шаги.
— Ладно, — сердито кивнул я. — Каши с тобой не сваришь, я вижу. Мне позвонить нужно. Телефон работает или бутафория?
— Не работает, — пожал он плечами. — Обрыв на линии. Третий день уже кукуем.
— Достал уже, честное слово со своими играми! Какое число сегодня?
— Девятое с утра было…
— Да? А чего ж ты не на параде тогда? С днём Победы!
Он нахмурился.
Ну, потому что это был полный бред и не понимать он не мог. Меня отправили на пенсию одиннадцатого мая, в субботу. Вечером я встретился с Максом в баре. Потом случилась заварушка. Значит, сейчас должно быть минимум двенадцатое. А если предположить, что заварушка была не вчера, то, может, тринадцатое и даже четырнадцатое, но уж никак не девятое.
Я покачал головой.
— Девятое сентября, — добавил он.
— А-а-а, — с иронией в голосе кивнул я. — Ну, ясно. Семьдесят седьмого года.
— Точно…
Я подошёл к столу председателя, сорвал телефонную трубку, приложил к уху и услышал тишину. Телефон действительно не работал. В это время в кабинет кто-то зашёл. Я обернулся и увидел милиционера.
— Здорово, Николаич, — прищурился мент.
— Здорово, Михалыч, — спокойно ответил председатель.
— Есть мобильный? — спросил у него я.
— Чего?
— Понятно, — кивнул я и повернулся к милиционеру. — А у тебя, Анискин?
Он тоже был усатый. Щуплый, злой, лет тридцати, с пшеничными волосами, выпуклыми водянистыми глазами и красными веками. На Анискина из кино он явно не походил, но должность имел, вероятно, такую же. Участковый.
— А кто это у нас такой? — несколько игриво проговорил он и изогнул правую бровь.
— Да вот, — усмехнулся председатель, — сотрудник ЦРУ, Григорий Андреевич Стрелец. Вербовать меня пришёл, а заодно навести справки о Максиме Хватове. Ты не слыхал про такого?
— Нет, — нехорошо усмехнулся тот. — Про Хватова не слыхал, а вот про Стрельца слыхал, ещё как слыхал. ЦРУ, значит? Отлично, выходит скоро премию получим за задержание шпиёна… А я-то думал он студент. А оно вона, как оказалось. Все считали, что его с остальными студентами на уборку прислали, а он председателя вербовать приехал. Понятно.
— Выходит, что так, — заулыбался председатель. — Но, судя по тому, что голова в крови, не всё гладко в шпионской судьбе.
— Ага, — осклабился мент. — В ЦРУ его не учили, что у русских есть секретный приём, рессора от трактора «Беларусь» называется. Или чем там тебя приложили? Этот Стрелец, вчера в клубе подрался с шабашниками. С одним шабашником, с Мурадяном. Нос ему сломал, между прочим.
— Это он по личному поручению президента Картера, — усмехнулся председатель. — То-то я думаю, чего у него башка в крови. Выпытывал у шабашника Мурадяна, где агент Хватов прячется.
Они засмеялись, а вот я нет. Фамилия Мурадян вспышкой опалила мозг. Я прищурился, пытаясь понять, что здесь происходит. Это что, сюрприз от Макса? Вряд ли… Откуда вообще ему было знать? Нет, истории про ту давно забытую драку с шабашником Макс точно знать не мог. Да ещё и фамилию. Я и сам не помнил, что того придурка Мурадяном звали. Пятьдесят лет прошло, срок немалый. Так что никак не мог Макс знать об этом. Так откуда этот лейтенант знает?
— Пошли, Стрелец, — ухмыльнулся мент. — Будем протокол составлять. Заявление на тебя написали.
— Мурадян что ли написал? — уточнил председатель.
— Ну, а кто? Он, конечно. Иди сюда, я сказал.
Вот же Петрушка, пытается изображать настоящего мента. Бред какой-то. Я тряхнул головой, прогоняя морок, и почувствовал боль в затылке. Она накатила волной, а лейтенант с воспалёнными глазами шагнул ко мне.
— Пошли, тебе говорят!
— «Пошли», — усмехнулся я, — это когда послать просят. Тебя послать, Михалыч? Я правильно понял?
— Чё? — выпучил он глаза.
— А если приглашают пройти, говорят «пойдём». Запомнить довольно просто, если не хочешь, чтоб тебя посылали постоянно.
Председатель засмеялся.
— Я тебя сейчас так пошлю, говнюк, — озлобился мент и бросился ко мне, пытаясь вцепиться в руку. — Умник!
Я не стал его вырубать, просто ухватил за мизинец и резко вывернул, загибая в сторону и заставляя участкового изогнуться всем телом так, будто он резиновый. Впрочем, я тут же его отпустил, только немного подтолкнул. Ему даже больно не было. Почти. Но он от неожиданности резко вскрикнул и широко шагнув, чуть не упал.
— Ах, ты!!! — возмущённо заорал он. — Я при исполнении!!!
Я на него даже не взглянул. В этот момент все мои