Да что тут происходит, в конце концов⁉
Пройдя вперёд, великая княжна узнала место. Это же здание бассейна!
Вот, туалет…
Марья напрягла память и вспомнила, что последнее её воспоминание — это, как раз, поход в туалет…
Её тогда как-то резко потянуло в сон, она зашла в женскую уборную и умылась. Помогло слабо. Девушку клонило в сон сильнее с каждой секундой.
Ещё смутно вспомнилось, что к ней в уборную кто-то зашёл, но вот кто именно это был уже вспомнить не удалось.
Как ни странно, но вот дверь в само здание была не заперта, и девушка беспрепятственно вышла на улицу.
Снаружи уже было светло, но Солнце ещё не поднялось над домами академии — а значит, раннее утро.
А, это что?
У местного здания морга стояли четыре машины. Три полицейских — причём одна с включённой мигалкой, хоть и без звука, и одна чёрная, представительская.
Великую княжну тут же укололо какое-то нехорошее предчувствие, и она побежала в сторону морга.
На входе её попытался остановить полицейский:
— Вход запрещён, ведутся оперативные действия.
Но из чёрной представительской машины вышел водитель и опередил Марью, что уже хотела наорать на полицейского:
— Отошёл, быстро! Это великая княжна Аничкова Марья Афанасьевна! У неё есть допуск хоть к вашему делу, хоть в тайную канцелярию.
Девушка благодарно кивнула неизвестному водителю, и полицейский тут же отошёл в сторону:
— Прошу прощения, госпожа, не признал. Проходите!
Лишь зайдя в здание морга, Марья несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, выравнивая дыхание после бега, и пошла в подвальное помещение, где хранились трупы, неожиданно для самой себя очень нерешительно.
В голову заглянула робкая мысль: «Это ведь может быть кто угодно, правда ведь? С чего я вдруг взяла, что что-то случилось с Лесковым?»
Но что-то внутри девушки понимало, что это просто попытки успокоить себя.
Спустившись вниз, она остановилась перед дверью с большим стеклом по центру и сквозь него увидела, как тщедушный мужичок в коричневом запахнутом плаще с небольшими бегающими глазками чуть ли не кричал:
— Как это, нет состава преступления по отношению к Лескову⁉
Лысый же мужчина с густыми усами и в мундире имперской канцелярии по делам высшей аристократии поморщился:
— Господин следователь, потише, пожалуйста. И да, нет состава преступления. Каким образом Владимир Лесков может быть обвинён, если он сам является жертвой преступления?
Мужчина указал ладонью на кушетку.
Девушку словно пыльным мешком по спине саданули, а её сердце будто пропустило удар…
На кушетке лежал бледный Владимир и… не дышал.
Всё-таки, он… И всё-таки, мёртв…
Между тем, следователь продолжал:
— Но как же отпечатки пальцев на рукоятке? С высокой долей вероятности я сделал вывод, что это отпечатки пальцев Лескова.
— Как Вы это определили? — Представитель императорской канцелярии сменил тон на несколько издевательский. — На глаз? Отпечатки пальцев Владимира Лескова отсутствуют в единой базе, как и всех членов княжеских родов. И даже если каким-то чудом окажется, что отпечатки совпадают, состава преступления всё равно нет!
Но следователь не унимался:
— Да, на глаз. Рисунок показался мне идентичным, так что я всё же настаиваю на том, что Лесков подозреваемый…
— Да что за чушь Вы говорите, в конце-то концов⁉ Я, пожалуй, подам рапорт о проведении расследования в отношении Вас! Очень уж непрофессионально и подозрительно Вы себя ведёте…
На что, следователь тут же сдал назад, подняв руки ладонями вперед:
— Да что Вы, право слово, не надо рапорт! Просто хотел докопаться до истины… Хорошо, будем считать обоих пострадавшими.
Только теперь, Марья заметила, что рядом с кушеткой Владимира стоит вторая, а на ней лежит… их однокурсник. Гаррин. И у него из груди торчит рукоять ножа.
Великая княжна хотела уже пройти вперёд, но замерла на месте.
Владимир Лесков, только что бездыханно лежащий на кушетке, приподнял верхнюю часть тела на руках и сел.
Следователь взвизгнул и крысой метнулся за спину представителя имперской канцелярии. Сам же представитель повёл себя не в пример смелее — он даже не дёрнулся назад, но его лицо ощутимо побледнело.
Лесков потянулся и, хрустнув позвонком, перевёл взгляд на парочку:
— Приветствую, господа! — И продолжил с нарочито-участливым тоном. — С вами что-то случилось? Видок у вас, будто восставшего мертвеца увидели!
Следователь показал из-за спины представителя имперской канцелярии свою физиономию:
— А я говорил! Состав преступления…
Но был опять прерван своим коллегой:
— Заткнитесь уже!
Лесков приподнял в удивлении брови:
— Преступление? — И тут же повернувшись к Гаррину, выдернул нож из его груди. — Демид, хватит валяться, вставай! Тебе надо дать показания по преступлению.
Миг, и удивлённый, но всё ещё бледный Гаррин, тоже присел на кушетке, моргая и смотря по сторонам:
— Где я?
— В мире живых, мой друг! — Владимир хлопнул своего товарища по плечу. — И теперь расскажешь, что случилось сегодня ночью, и кто совершил попытку тебя убить…
Глаза следователя расширились, а на лицо выползло выражение настоящего ужаса.
Лесков же заметил Марью и тут же помахал ей рукой:
— О, принцесса! Привет!
Великая княжна испытала какое-то двойственное чувство. С одной стороны, она облегчённо выдохнула — она ведь уже почти уверилась в том, что Лесков умер! А с другой стороны… Может этого Лескова своими руками придушить⁉ Чтобы, блин, не мучиться! Чтобы он больше не заставлял её так волноваться! И ведь чуется девушке, что это далеко не последний повод поволноваться из-за этого… обаятельного засранца, который вот прямо обязан быть в каждой бочке затычкой!!!
Глава 8
Глава 8
Москва. Кусково. Московская магическая академия. Морг.
Оказалось, что Демида убили не так давно — мне потребовалось всего минут тридцать — сорок для того, чтобы догнать в потоке нитей клубок души моего однокурсника.
Правда, в этот раз я гнал в потоке гораздо быстрее, чем раньше, ведь теперь у меня уже был подобный опыт, и я не боялся проскочить мимо.
Ещё столько же времени обратного пути, и я вернулся в академию. Сначала не разобрался куда мне податься, куда дели моё тело, тело Демида. В нашей комнате в общаге тел не было. Но полетав по территории учебного заведения, я остановился у здания морга, как-то тут многолюдно…
Когда клубок только покидал тело, место крепления души светилось ярко, но сейчас, когда прошло очень немало времени, найти эти почти чёрные, «остывшие» места не