Подозрения, что раньше просто копошились в Мисарии, превращаются в горящие, сигнальные огни. Всё в ней буквально кричит о необходимости отступления, вдоль позвоночника бежит дрожь, потому что в глазах юной наследницы нет ни ревности, ни подросткового бунта, только — обещание ада.
Кровь и огонь. Как у Деймона…
Перед ней дракон, который с самого начала собирался её съесть. Мисария не успевает дёрнуться: кинжал входит ей под рёбра. Она широко раскрывает глаза, задыхаясь и поражённо смотря на Рейниру.
Принцесса не отводит взгляда. Смотрит, смотрит, чувствуя, как по руками бежит горячая, свежая кровь и видит себя, и убивает себя, и наказывает себя. За то, что поверила. За то, что хоть на секунду поверила этой суке и усомнилась в муже. Это её ошибка. Ещё одна в списке многих. И её наказание.
Рейнира будет гореть в пекле. Она примет его огонь, когда придёт время.
Тело Мисарии валится на камни безвольной куклой. Она дёргается, бьётся в конвульсиях, силясь сделать вдох. В её глазах ужас застыл вместе с шоком и неверием. Рейнире её почти жаль: просто лишний свидетель. Она позволяет маске стечь с её лица и ухмыльнуться. Всего на пару мгновений, но она словно расправляет крылья.
Кровь драконов поёт. Кровь добычи заливает камни и стекает с рук.
Сиракс приходит на этот зов и запах. Выныривает из-за скал. Камни перекатываются, стучат и скрипят под её движениями, а в воздух вздымаются клубы песка и пыли. Рейнира даже не морщится.
— Дракарис, — звучит певучей трелью, оно перекатывается на языке, как самое изысканное вино, отдаётся сталью, как поцелуи с валирийской кровью на губах.
Это жизнь, это смерть.
Она переодевается, наблюдая, как запачканное кровью серебряное платье превращается в ничто. В детстве Рейнира не была поклонницей шахмат, но сейчас у неё неплохо получается убирать фигуры с доски.
Рейнира сокращает время прогулок на Сиракс, ожидая пока её кольцо будет готово. Красивый перстень так похожий на те, что у неё в достатке. Только с маленькой доработкой. Крошечным изменением. Отсеком для яда.
Смерть не должна быть быстрой. Агония должна выглядеть естественно.
В ожидании своего возвращения на заседания Малого Совета, Рейнира отвлекается на сира Коля. Он смотрит на неё также влюбленно и благочестиво, как много лет назад. Наивный, глупый мальчик, который верещал, как опороченная дева, когда она трахнула его и выкинула за ненадобностью. Как будто она принуждала его нарушать обеты или трахаться с ней.
Змеёныш сбежал от неё к Алисенте. Бежать некуда, поэтому Рейнира позволяет ему находиться поблизости, пристально наблюдая и немного кровожадно думая, что оставит его Караксесу.
Она рада вернуться в Малый Совет. Пока её слово здесь ещё ничего не значит, но она может слушать, разносить отравленное вино и многозначительно смотреть на Корлиса.
Десница сдал после смерти дочери. Все это замечают. Рейнира знает какого это: потерять любимого ребёнка. Она старательно давит в себе любую жалость к этому человеку. Путь к трону выложен костями и полит кровью. Рейнира уже достаточно взрослая, чтобы понимать это. Не будет счастливой сказки, не будет ничего тихо-мирно. Никто не отдаст ей корону добровольно.
Отто должен её понимать лучше кого-либо. Ведь именно он научил её играть в эту игру. Именно он показал, какую силу имеют слухи и слова и как наносить удар правой рукой, замахиваясь левой. Она была ученицей достойной своего учителя и хотела отплатить за все его уроки.
Деймон знал её с детства. Он бы согласился, что в ней не было человеческой жестокости, что даже убийство чёртового оленя отзывалось неприятным чувством в душе, оставляя на языке горький осадок. И к чему её это привело? Эта мягкость? Сколько её детей погибло? Выжил ли кто-нибудь из Таргариенов?
Рейнира хочет закричать, потому что нет ничего хуже незнания и бессилия. Её дети, её дорогие дети. Как бы она хотела быть сейчас с ними. Обнять их всех, крепко прижимая к себе, не делая никаких различий между её сыновьями и дочерями Деймона.
«Кровь дракона густа», — повторял Деймон, и ничто не могло изменить её любви к ним, как ничто не могло вернуть их.
Рейнира улыбается самой доброй и милой улыбкой, подавая Отто Хайтауэру бокал с вином.
Десница всё хуже и хуже с каждым днём, пока в один из дней он не падает прямо во время заседания Малого Совета. Глаза Рейниры вспыхивают, но она быстро давит это в себе, одевая гримасу испуга. Она и мечтать не могла, что судьба даст ей возможность увидеть это лично, наблюдать, как Отто делает свой последний вдох, как стекленеет взгляд…
В груди рождается драконий рёв, полный наслаждения и удовлетворения. Рейнира позволяет себе всего на секунду прикрыть глаза и почувствовать это. Прикрывает рукой не улыбку — хищный оскал.
Принцесса Рейнис не ходит вокруг да около, она ловит её в саду, смотрит прямо в глаза и задаёт вопрос, переходя на валирийский:
— Отто мёртв.
Рейнира могла бы играть дальше, выстроить линию защиты и ответить правильно, развеяв все подозрения дражайшей родственницы, но она слишком жадная для этого. Драконы должны быть на одной стороне, держаться вместе и защищать друг друга.
— Отто пытался сделать свою дочь королевой и оспорить моё право на трон.
Глаза Рейнис вспыхивают пониманием и огнём. Только дракон может по-настоящему понять другого дракона.
— Когда придёт моё время править, мне потребуется Десница. Мне нужен будет дракон. Он нужен мне и сейчас. Наставник. Наставница.
Это предложение, они обе это понимают. Рейнира не станет просить прощение за то, что с Рейнис поступили несправедливо, не станет и напоминать об этом. Не в её силах это исправить. Она может только предложить альтернативу почти-Королеве.
— А ещё король-консорт, — добавляет Рейнис.
Рейнира улыбается, вспоминая прошлое, вспоминая Лейнора и думая, что соскучилась по старому другу.
— Он уже есть.
Рейнис поджимает губы, недовольная отказом. Рейнира стремится взять её руки в свои и заглянуть в глаза, чтобы объяснить.
— Они не отдадут мне моё просто так. Тем более, если у отца появятся ещё дети.
Рейнира не строит иллюзий насчёт того, что ей удастся убрать всех претенденток на звание новой королевы. Она может лишь попытаться направить этот выбор в нужную ей сторону.
— Мне нужен будет дракон на моей стороне. Мне нужен будет тот, кто будет биться ради меня, кто пройдёт мечом и огнём и не потерпит