Я двигаюсь расслабленно, словно ни черта необычного не происходит. Раздеваюсь, посылаю ему улыбку. Фальшивую, разумеется.
Он наблюдает.
В квартире пахнет едой.
— Как дела? — слышу я очень серьезный вопрос.
— Замерзла… — говорю, собираясь проскользнуть в душ.
Он перехватывает меня у двери, резко шагнув навстречу. Сжимает локоть и окунает меня в бурю своего взгляда!
— Ты ответишь на мой вопрос? — спрашивает Расул.
— На какой?
— Что-то случилось? — уточняет.
Я дам ему пространство.
— Ничего, — пожимаю плечом. — Я замерзла. И у меня… живот болит, — намекаю на то, что мои месячные пришли.
Это тоже ложь, но он не узнает. Все равно уедет.
Разжав пальцы, он позволяет мне войти в ванную и закрыть за собой дверь.
Я щелкаю замком.
Сваливаю на пол одежду, белье. И встаю под горячий душ, действительно колотясь от холода, который собрала за время прогулки по улице.
Расул сидит на диване перед включенным телевизором, успев переодеться в домашние шорты. Натянув на себя его футболку, я присоединяюсь.
На экран он не смотрит.
Это немного раздражает.
Я просто укладываюсь рядом, подтянув к груди колени.
Он укладывается за моей спиной немного резко, прикрывая нас пледом.
Восхитительное тепло.
Дыхание на моем виске, в волосах. И напряжение в теле, к которому я так тесно прижата. На этот раз напряжение не еле заметное, а кричащее. Даже рука, которой Расул меня обнимает, ощущается тяжелой. Но я набродилась достаточно, чтобы просто уснуть. Устала. И голова болит.
Мне ни разу не удавалось проснуться раньше, чем он. Режим стал частью его ДНК, он поднимается с кровати, как солдат, но мне никогда не составляло проблемы удержать его там, а сегодня я не пыталась.
Мы провели ночь на диване, слава Богу он огромный и непозволительно мягкий. Шум на кухне сопровождается запахом кофе.
Я проспала до десяти, неделя была сумасшедшая, и запах будит меня мягким толчком, но содержание умиротворения в моей крови ноль целых ноль десятых.
Шея затекла от долгого мертвого сна в одной позе, плюс к этому, на полу в коридоре я вижу собранную дорожную сумку.
Хозяин квартиры одет в джинсы и футболку. Он одет для того, чтобы отправится в свою поездку.
Он наблюдает за мной, когда вхожу на кухню. Я вожусь сосредоточенно вожусь с кофемашиной.
— Доброе утро, — говорит Расул лишенным сонливости голосом.
— Доброе, — отзываюсь я. — Тебе уже пора? — спрашиваю.
— Да, мне нужно заехать в пару мест, хочу выйти пораньше, — поясняет.
— Хорошо. Я сейчас оденусь.
Я чувствую на своем лице его взгляд. Он смотрит, скрестив на груди руки. Наблюдает. Я пытаюсь прятать лицо в волосах, и это получается. Я пялюсь на жужжащую машину, опустив подбородок.
— Зачем? — спрашивает Расул. — У тебя есть ключи. Ты можешь быть здесь, сколько захочешь.
— Наши отношения еще не на том уровне, чтобы я жила в твоей квартире.
Он перемещается по маленькой кухне, но я продолжаю смотреть в никуда.
— Ты можешь ответить, что случилось? — слышу я вопрос с напором.
— Ничего. Просто не хочу, чтобы ты думал - я сижу здесь и жду тебя, как сварливая жена…
Я знаю, что начала это зря. Знаю, что лучше замолчать, но уже дернула за рычаг!
— Я, вообще-то, хочу, чтобы ты меня здесь ждала.
— Давай не будем делать друг другу голову. Усложнять.
Второй раз за эти сутки он сжимает на моем локте пальцы. Развернув меня на месте, тараном врезается в мои глаза своими.
— Это ПМС, да? — проговаривает.
— Это мои мысли вслух.
— Какие? — слегка повышает Расул голос. — О том, что не будешь меня ждать?
Он повышает голос редко. Почти никогда. Эта вспышка поджигает и меня. Мгновенно.
— А ты позвони, когда вернешься, и узнаешь!
Я сама не знаю, что несу. А он… будто знает, ведь раздувая ноздри говорит: — Это обида? Ты все еще обижена?
— Нет. Я просто подумала, может тебе все равно, жду я или нет, раз ты не зовешь меня с собой!
— Хочешь поехать со мной?! Поехали.
— Я не хочу. Я уже поняла, что тебе это не нужно.
— У меня накопилось много дел. Я больше не могу откладывать эту поездку. И один я управлюсь быстрее. Я хочу вернуться к следующим выходным, чтобы успеть провести их с тобой.
— Мне все равно, чем ты будешь там заниматься. Не нужно мне отчитываться!
— Отчитываться?!
— Поговорим, когда ты вернешься, — цежу я.
— Когда вернусь? Но ты не знаешь, дождешься ли меня?
— Совершенно верно!
— Не знаешь?! — требует он.
— Нет!
Мой звонкий ответ эхом отражается от потолка и стен. Я даже не знаю, хочу ли забрать его назад! Это обида, идущее изнутри дерьмо, которое говорит за меня, и мне хочется его выплеснуть. Так хочется, что меня трясет, а Расул…
В его глазах уже не буря, а ураган. По скулам перекатываются желваки. Он зол. Я его обидела! Осознанно. И он дает мне время забрать свое дерьмо назад, но я держу рот на замке! Тогда он хрипло произносит: — Может, мне и возвращаться не стоит?
— Это твое дело.
— Мое?
— Да.
— Хорошо, — кивает.
От пальцев, которыми он сжимал мою руку, на коже остается горячий след.
Я не двигаюсь, замерев посреди кухни и наблюдая, как Расул идет в коридор. Обувается, присев на одно колено. Быстро достает из шкафа куртку, надевает ее за секунду. Подхватывает с пола сумку и выходит за дверь, громко шарахнув ею напоследок.
Я смотрю на опустевший коридор не меньше пяти минут. Не двигаясь. Боясь потревожить воздух, в котором еще висит эхо его голоса, его шагов. Запах его дезодоранта!
В… ожидании.
В… надежде, что он вернется.
Восемь минут… за это время можно спуститься на лифте вниз и подняться обратно.
Горло сковывает насмерть, когда понимаю, что он не вернется.
Закусив до боли губу, я выпускаю из глаз первую слезу, потом слезы превращаются в ливень, а мое дыхание в тихий скулеж…
Глава 55
Полина
Надежда на то, что он напишет, рассеялась примерно через два дня.
Я просто-напросто просыпаюсь с четким пониманием, что не увижу от него сообщения.
Это как раз та ситуация, которая отлично демонстрирует, – Расул Алиев не приемлет