— Я Ниов. Это было моё имя, когда я нашёл тебя и мы поженились. Это дорого мне. Я Ниов.
— Ну, как скажешь, Ниов, — и эта её немножко лисья улыбка.
Краем глаза он уловил, что друзья удаляются вслед за Авартом. Как же он им был благодарен! Завтра, всё завтра. Придут вдвоём в Обитель на завтрак — и тогда уже наговорятся.
Он притянул её крепче к себе и сказал:
— Всё, что было после Леды, я тоже хорошо помню.
Она посмотрела на него и прерывисто вздохнула. Хотелось выпить этот вздох, но Ниов боялся — вдруг оттолкнёт? Она молчала.
— И чего не было, я тоже помню. Ты моя жена.
И, не дожидаясь её отговорок, ответов, увиливаний он наклонился к ней и мягко, опасливо тронул губами её губы. Она дрожала как листок, но не отстранялась. Тогда он уже не сдерживал себя.
Они, словно два странника в пустыне, пили живую воду из родника — жадными глотками, обжигаясь о ледяной ключ, задерживая дыхание, выдыхая невпопад, кусая губы. И всё никак не могли напиться, напитаться друг другом. Они лишь слегка прерывали поцелуй — чтобы вдохнуть и снова нырнуть в этот ледяной родник, предназначенный им двоим.
Кто плёл эти судьбы? Кто перевил их вместе? Если благословенные предки и смотрели со звёзд, то их взоры были обращены на них двоих.
А они до утра скрылись ото всех наедине в далёком лесном домике в глуши Дубовья у берегов Истрицы, где когда-то давно всё начиналось для каждого из них ещё когда они не подозревали о существовании друг друга.
Эпилог. Из дневников Авита
Наконец-то я закончил фолиант об истории Дайберга от древности и до Дня Свободы — того самого дня, когда случилась трагедия в Солоккуме. В нём, разумеется, нашлось место подвигам, которыми будут гордиться будущие поколения. Но судьбы, маленькие судьбы моих друзей остались тёмным пятном. Оно и понятно: истории нужны свершения.
Я пишу дневник для своих детей и детей моих детей, и всех тех, кого коснулось всё то, что произошло. С тех пор прошло уже шесть лет!
Мой буйный, многострадальный и горячо любимый друг дождался свою жену. Исса больше не принцесса — она живёт с Ниовом совсем простой жизнью, как она и привыкла. Поначалу эти двое так и жили в лесном домике, и ничего им, казалось, не надобно было. Но со временем, как они ни сторонились людей, а пришлось им переселиться в большую живописную деревеньку на берегу Астроны к северу от Кронграда. Дело в том, что Исса ждала ребёнка. А не мог же и он расти лесным дикарём, как его родители. Я видел потом этого мальчика, когда бывал на Севере. А главное, я видел Ниова счастливым. Его ненаглядная Исса собирает травы, делает лечебные бальзамы и сборы. А Ниов возит всё это продавать в Кронград. Конечно, этот грубиян не способен что-либо продать. Он отдаёт это в лавку Мирты — девочка с её скромностью и простотой привлекает покупателей, и её дело процветает.
Ниов по-прежнему ненавидит, когда его называют Эргоном, и пытается при Иссе не вспоминать о брате. Хотя мне кажется, счастливая мама и жена и не думает хандрить по поводу своей семейной жизни — я никогда её не видел такой весёлой и увлеченной своим делом.
А что же Мирта? Они стали большими подругами с Иссой — бывшая принцесса и бывшая рабыня. Хотя можно сказать даже — обе бывшие рабыни. Клов ехал на Север, и даже сомнений никаких не возникло, что он увезёт Мирту. Он взял с собой и её мать. В Кронграде он поселил их у Рестама с Ретиллией — эти добрые люди просто обречены постоянно терпеть подкидышей, и всё по нашей милости.
Сам же Клов не обременял уважаемую чету своим присутствием — он, как и хотел, поступил на службу в отряд Пылевых Волков и поселился в казармах. Молодой, здоровый и огромный как кусок горы Клов быстро стал лидером и начал водить свой отряд к восточным границам Белой Долины. Приграничные стычки и битвы на северо-востоке разукрасили его тело дюжиной шрамов, но никак не повлияли на его здоровье. Кронград быстро забыл своих прежних героев — Эргона, Ранаяра, и даже Рубиновый воин Йорег остался в тени северянина. Знатные девушки мечтали хоть о маленьком знаке внимания со стороны Клова, а их матушки — о выгодном союзе дочерей с героем. Но в каменное сердце моего товарища давно уже корнями вросла Мирта. Три года Кронград бросал охапки цветов под ноги его коня, когда он возвращался с неспокойных патрулей на северо-востоке. И три года он равнодушно проезжал мимо этих цветов, выкриков из толпы и почестей. И ехал не в казармы отдыхать, а к Мирте с подарками и украшениями.
Пока Мирта ждала своего защитника из походов, она пекла хлеб и пироги вместе с матерью, и выставляла их в лавке рядом с товарами Иссы. Три года мой дорогой друг Клов одаривал и опекал девушку, а потом ему надоело терпеть её почти рабскую покорность, и он попросил её руки. Но я хорошо помню Мирту — разве можно попросить что-то у рабыни, пусть и у бывшей? Правильней сказать, Клов просто женился на ней безо всякого спросу, чем и осчастливил девушку и её мать. Они переселились в Военный квартал, и Мирта по-прежнему с неспокойным сердцем ждет своего героя с границ.
А как там мой дядька Алестр? С тех пор, как мы не виделись, он стал ещё толще — а значит, дела у него идут удачно. Они с Рестамом развернули свое деревянное дело и даже обзавелись двумя подмастерьями. Правда, Алестр все еще живет в пристройке к лавке Рестама. Он продал дом в деревне, но всё ещё копит на собственное жильё в столице. Я подбросил ему недостающую сумму золотом, чему обрадовался не только он, но и мать Мирты. Когда я гостил в Кронграде, то заподозрил, что у них особенная дружба. Но что говорить о семье, когда дядька бездомный? Я решил выручить его — надеюсь, к следующему лету он из вдовца превратится в молодожёна.
Аварт всё держит осаду в своём Дубовье. Он не слишком рад чужакам и часто смотрит на юго-запад, в сторону, где лежит Враний Пик. И знай себе внимательно вглядывается в небо. Ниова и Иссу он,