Перед глазами картинки начинают калейдоскопом скакать, как они танцуют, а он в свое удовольствие лапает её везде. Талия, задница, лопатки, шея. Всё, что принадлежит мне теперь испачкано им.
- Зак, не начинай! – становится в позу зараза, - Я поэтому и не сказала тебе ничего. Три недели молчу как рыба только потому что знала, как ты отреагируешь, - выкрикивает, начиная извергать молнии.
А для меня каждое её слово как удар током от ската. Жалит и приводит к смерти.
- Три недели? – в ушах грохочет, кровь усиленно приливает к конечностям. – Ты три блядь недели мне врала? Как мне тебе теперь доверять?
«Мы пересеклись у подъезда. Радуйся, тебе не придётся с ним встречаться».
Волна унижения захватывает с головой. Об меня словно ноги вытерли смачно так, с душой.
- А что мне ещё делать? Если правду я тебе сказать не могу по причине того, что это приводит вот к этому, - кричит мне в лицо Тара, - я боюсь твоей реакции. У нас все было прекрасно, а если бы я сказала, что хочу помочь Малкольму ты бы запретил.
- Да! – подтверждаю сквозь зубы, - ещё как!
Карие глаза возмущённо распахиваются.
- Вот я об этом же. Ты не имеешь права мне запрещать. Я не игрушка твоя. И не кукла. Я живая и способная сама принимать решения.
- Не с тем, кто дрочит на тебя по ночам.
- Ты дурак? – Тара хватается за голову и начинает ходить по кухне из одного угла в другой, а я себе напоминаю ту самую молекулу перед Большим Взрывом. Внутри кровь шипит и серной кислотой плавит органы. – Если тебя послушать на меня все дрочат. Даже семидесяти летний охранник в магазине.
- Три недели, - разжевываю для себя эти слова, медленно перекатывая их на языке, - Ты три недели врала, глядя мне в глаза. Я теперь понимаю почему ты не ревнуешь. Потому что у тебя в голове дохрена кого. Крис, Малкольм, я.
Адская безнадега забивает ноздри.
- Господи, я не ревную, потому что доверяю тебе, - подлетает ко мне Тара, - я знаю, что ты меня любишь.
- А я нет.
- Что?
- А я не знаю, что ты ко мне чувствуешь, - выплевываю то, что жрёт уже давно, - На мои слова о любви ты говоришь только «взаимно», или «я тоже». А потом валишь к друзьям и не считаешь нужным сказать мне правду. Когда вокруг меня крутятся другие тебе плевать. Как будто я никто тебе. Тара, это пиздец!
Ощущение, что сердце изнутри выдирают и сдавливают с такой силой, что оно вот-вот лопнет и растечется красной лужей.
Я ей всё. Всего себя такого какой есть. А она… смотрю, и весь фокус только на ней концентрируется. Карие глаза, в которых испуг, злость, вина. Волосы растрепанные, тяжело вздымающаяся грудь. Разве такое может быть, чтобы настолько помешаться на человеке? Чтобы полюбить её настолько, чтобы себя отодвинуть на второй план. Даже сейчас. Смотрю и хочу. Как одержимый. Маньяк. Всю хочу. Каждую мысль, каждый вздох себе забрать. Трясёт от мысли, что она может другому принадлежать.
- Зак, - ледяные ладони ложатся на моё лицо и меня снова ударом тока прошибает. – Почему ты не слушаешь меня? Мне не нужен никто. Но и закрыть себя в квартире я не могу. Как ты себе это представляешь? Ты живёшь полной жизнью, а я должна молча сидеть дома только потому что ты не можешь контролировать свою ревность? С тем не общайся, не переписывайся, не танцуй. Зак, я так не могу. Я всем телом и душой с тобой, но я и жить хочу нормально. Не заставляй меня снова выбирать.
44
Тара
Меня колотит, как при лихорадке. На спине ледяной пот, а внутри температура шкалит. Ком горло давит от обиды и безысходности. Мы опять вернулись с чего начали.
В глазах собираются слезы, потому что я не могу так больше. Не могу постоянно оправдываться и доказывать свои чувства.
Я и сказать ему о том, что люблю не могу, потому что боюсь, что тогда отдам ему единственное, что принадлежит мне. Вдруг Зак ещё больше озвереет. А я ведь люблю этого ненормального. Так сильно люблю, что сердце болит от мысли как ему сейчас неприятно от моей лжи. Но и мне не лучше. Я не хотела врать.
Челюсти Зака сжимаются и мне уже кажется, что он уйдёт, когда вдруг он сгребает меня руками и целует. Неожиданно. Больно, одержимо. Язык проталкивается в рот и сталкивается с моим. Охнуть не успеваю, как оказываюсь на столе. Приборы со звоном летят вниз.
Зак жадно скользит руками по моему телу. По-собственнически сминает кожу, пока его рот буквально трахает мой. Похотливо, жёстко, подавляя.
Волнение, страх и аномальное возбуждение вспыхивают одновременно. Накрываю его шею и прижимаю к себе.
Да, мой хороший. Лучше так, чем ругаться. Зажмуриваюсь, теснее прижимаясь к нему, обхватывая ногами крепкие бедра. Стон пулей летит изо рта, когда Зак задирает мой топ и сжимает в ладонях грудь. Боже мой. Перед глазами вспышки разлетаются. Какое-то сумасшествие. Вокруг всё плывёт, под кожей искрит.
- Я сделаю так, чтобы ты только обо мне думала! – низкое рычание вызывает сильнейший спазм в животе.
- Всегда, - шепчу, лихорадочно стаскивая с него футболку.
Ощупываю напряжённые, словно из гранита вылитые, мышцы. Мы как два сорвавшихся психа жадно трогаем друг друга, то ли целуемся, то ли кусаемся. Животное возбуждение вспарывает вены.
Зак одним движением стаскивает с меня спортивные лосины вместе с трусиками, толкает на стол спиной и уже через секунду я чувствую резкое и болезненное вторжение.
Открываю рот в немом крике. Я была не готова к такому. Сердце бахает о рёбра. Тяну воздух в лёгкие и тут же снова захлёбываюсь от жадных поцелуев.
Зак без остановки берет меня. Безжалостно вдаливаясь бёдрами мне между ног, целует губы, всасывает. Я снова обретаю способность наслаждаться им, но где-то на подкорке сознания пугаюсь. Никогда ещё он не брал меня вот так – без капли нежности. Скорее со злостью, агрессией. Все в нем какое-то другое. Одержимое. Движения резкие, жадные. Как хищник, который раздирает свою жертву, так Зак сейчас раздирает меня. На