Киваю, крепко сжимая губы, чтобы подбородок не дрожал.
- Я очень тебя люблю! – шепчу, а у мамы таки стекает слеза, которую она тут же стирает тыльной стороной ладони.
- И я тебя! Очень сильно! – целует меня в висок, а потом как бы ненароком добавляет, - И кстати, не только я!
- Мама!
- Молчу-молчу! Так… может фильм какой-то посмотрим? Или ты куда-то планировала сегодня погулять пойти?
Вытираю нос и отрицательно мотаю головой.
- Нет. Давай посмотрим. Только я буду есть свои «вонючие» морепродукты.
- Ешь. Я себе тако купила, - быстро взяв себя в руки и сменив тему, мама показывает мне язык и поднимается за упаковкой тако с паприкой.
Я улыбаюсь через силу, в который раз поражаясь её силе. Перевожу взгляд на телефон и сердце больно сжимается. Я тоже буду сильной. Обязана просто. Не позволю ему себя обижать и ломать. Не позволю!
11
Зак
Твою ж мать!
Пинаю колесо, а у самого апокалипсис в организме. Чудовище проснулось после зимней спячки и диким рёвом орёт!
Рывком открываю дверь тачки и падаю на сиденье. Впиваюсь пальцами в руль, черная кожа под ладонями жалобно скрипит.
Чёрт! Чёрт!
Луплю по рулю один раз, второй. Сссссука, что ж за больная херня такая со мной происходит?
Всю неделю упорно думал о том, что больше к ней ни ногой. С утра до ночи у Макса зависал, в спортзале и на тренировках. Тупо каждую минуту забивал каким-то занятием, чтобы мозгу не оставалось времени на самобичевание. Сегодня собрались свалить за город компанией, думал поплаваю, напьюсь, еще один день пройдет, галочку поставлю, но всё пошло наперекосяк, когда столкнулся с Камиллой.
Она катила полную тележку овощей, и первая остановила меня.
- Привет, Зак. Ты почему у нас не появляешься? – спросила с искренним удивлением.
Врать ей не хотелось. Мать Тары очень тёплая и приветливая в отличии от моих родителей. Я когда в самый первый раз с ней познакомился даже офигел на пару минут от её теплоты в адрес своей дочери. Ни одного порицания, замечания и наставления.
Хотя как раз тогда она заслуживала всего это, потому что попёрлась в клуб, а там на неё навалился мудак из её же школы. И если бы я не вышел следом за ним, когда заметил, что он пошел за ней к выходу, Тара бы уже давно не искала «первого».
Вспоминаю, а у самого мороз по коже. Я отбил ему нахрен почки и сломал руку. Тару отвез в больницу, потому что мразь успел ударить её по лицу, а потом головой об асфальт. Вот в больнице мы с её матерью и познакомились. Она как раз дежурила в этот вечер, и когда увидела дочь, смертельно побледнела. Оказалось, что сотрясения не было, анализы в норме, только большой синяк на лице остался. А у меня костяшки напрочь сбиты были. Она заставила меня улечься на кушетку и обработала их, пока Тара сидела рядом и смотрела на меня испуганными расширенными глазами.
«- Кто это был? – спросила Камилла, потому что Тара упрямо молчала.
- Скажем так… плохой чувак. Он больше её не тронет, я прослежу, - ответил я, мягко съезжая и улыбаясь, чтобы она не слишком переживала.
- А ты – хороший? – спросила Камилла, серьезно всматриваясь в моё лицо.
- А я – хороший! – заверил её я.»
В тот вечер мы с Тарой впервые поцеловались. Я отвез её домой, но одну оставить не смог. Ее начало трясти, отходняк после стресса наступил, я усадил её к себе на руки и шептал, что её больше никто не тронет. Правду говорил. Меня самого трясло от ярости, от того, что у неё из глаз слёзы текут, а на щеке этот отвратительный синяк, который только разрастался и темнел. Сам не понял, как начал целовать её щёку, осторожно, потому что понимал, что ей больно, а потом она сама подставила мне губы. Мы оба зависли на секунду. Дышали друг другом, смотрели в глаза и сорвались. Захлебнулись друг в друге, рехнулись. Я целовал её глубоко, жадно, как с катушек слетел. И это было так правильно – она в моих руках. Ни одна не ощущалась так правильно, как Тара.
Это был первый раз, когда мы уснули вместе. Я прижимал её к себе, а она вся влипла в меня, закинув на меня ногу. Тогда я пообещал себе, что эту девочку больше никто не обидит. Она – моя. Вот с той конкретной секунды, как мы поцеловались мой мир перевернулся. Тара стала для меня центром вселенной. Я просыпался, засыпал, ел, учился, гонял мяч – всё с мыслями о ней. Мы переписывались двадцать четыре на семь, а если она не отвечала я на стены лез. По началу она смеялась, если я прилетал к ней домой с вопросом почему она два часа мне не отвечала, потом её начало это раздражать, и так постепенно мы начали ругаться. Больше и больше. А она всё чаще стала меня игнорировать, на зло не отвечала, вызывая во мне еще большую ярость и ревность.
Потому что когда я не знаю с кем она, я начинаю это представлять. Фантазия у меня ого-го. Я могу нарисовать любую картину в неоновых красках. Поэтому мне НУЖНО БЫЛО знать где она и с кем. Главное, чтобы не с тем её придурком бывшим партнёром по танцам - Малкольмом. Его я ненавидел больше остальных, потому что было за что. Тара утверждала, что я помешался, что всё придумываю, но мы это на физическом уровне чувствуем, когда другому нравится твоя девочка.
Малк облизывался на Тару, а она его другом считала, наивная.
Трясу головой, в которой воспоминания сумбуром в кашу смешались. Начал с Камиллы и снова окунулся в Тару. Так всегда. Любая моя мысль приводит к ней.
Вот и сегодня так. Когда Камилла спросила почему я не приехал, я честно ответил, что меня там не ждут.
- Я жду, - с улыбкой ответила она, - и не только я.
Я не знал, что ответить, потому что одна часть меня хотела в это верить, а другая на репите врубила «Не первый. Уже не первый».
Кивнул ей, но обещать, что приеду не стал.
- Таре привет, -