Шиплю, потому что это на грани. Подо мной моя идеальная девочка, взмокшая, растрепанная, чертовски сексуальная в своей раскрепощенности. Она подбирает под себя колени и утыкается лицом в простыню, пока я рвусь в неё быстро и чётко. Кости трещат. Моё тело – вулкан, из которого так и хлещет обжигающая лава.
Наклоняюсь и, отбросив влажные волосы, целую изящную спину. Собираю языком капельки солёного пота, замечая, как Тара сгребает в кулачки покрывало.
- Боже… боже… - рваным шёпотом вылетает из её рта.
- Второй раз сможешь? – хриплю ей в шею.
- Да. Я почти. Только не останавливайся! – просит, подаваясь назад.
А я бы не сделал этого, даже если бы сейчас вдруг начал рушиться мир.
В ней слишком хорошо! В ней мой рай!
Выпрямившись, крепко сжимаю стройную талию и, дергая Тару на себя, быстрыми глубокими точками веду нас обоих к оргазму. Её стоны и вскрики – сладкая музыка. На очередном толчке Тара напрягается, приподнимаясь над постелью, а потом падает обратно, дрожа и сжимая меня так сильно, что я едва успеваю выйти из неё.
Поясницу сводит судорогой, мышцы разрывает от удовольствия, и мы на несколько мгновений одновременно вылетаем из реальности.
После расслабляющего совместного душа отправляемся поужинать и сытые во всех смыслах этого слова приземляемся на диван в зале.
На мне спортивки и футболка, которые я оставил у неё не так давно, когда понял, что ночевать здесь теперь буду часто. На Таре только махровый халат. Одна мысль об этом заводит по новой.
- Посмотрим Белоснежку? – поворачивает на меня свое разнеженное алое личико, а я не могу ей отказать.
Не хочется почему-то говорить, что до этого мы видели его миллион раз.
Зато пока Тара смотрит, свернувшись около меня калачиком, я позволяю своим дерзким рукам пробраться под тёплый халат и безнаказанно гладить всё, до чего могу добраться.
Бедра, талию… стекаю пальцами к ягодицам и осторожно провожу между ними. Тара изворачивается и мягко одергивает халат, лишая меня десерта.
- Давай после мультика, ладно? – поворачивается ко мне, своим взглядом напоминая чем-то кота из Шрека. - Просто я очень люблю его. Досмотрим, а потом делай со мной все, что хочешь, - обещает, ласково поцеловав мои губы.
Я не умею ей отказывать. Не умею и не хочу. Кивнув, просто обнимаю, и Тара тут же влипает в меня ещё крепче. Откидываю голову назад, и пока идёт мульт, просто наслаждаюсь мгновением.
Улыбаюсь как дурак, потому что уже не помню, когда был так счастлив. Перебираю в памяти каждую минуту, проведенную вместе за последние недели. Её улыбки, наш секс, который каждый раз разный. То мягкий и тягучий, длящийся часами. То быстрый и жестковатый, как сегодня. Мы балдеем от каждого.
Тара таки пошла в драмкружок. Я был на одной репетиции и могу заверить, что выступать на сцене у неё получается в разы лучше, чем петь. Народу там действительно тьма. Студенты со старших курсов, одногодки, девчонки, парни… Сказать, что я перестал ревновать? Нет, не перестал. Не знаю, как так спокойно Скай отпускает Оливию. Вероятно, до такого уровня я ещё не дошёл. Но одно я могу сказать точно – я оценил каково это – доверять. Я доверяю Таре, потому что она не даёт возможности усомниться в своих чувствах. Она летит ко мне на переменах и, не стесняясь никого, запрыгивает на руки прямо в коридорах. А когда я пришёл на репетицию, первое, что она сделала, когда их руководитель отвлёкся, это сбежала со сцены и поцеловала меня на глазах у всех. Иногда мне кажется, что ей нравится показывать кто и кому принадлежит. Собственно, как и мне. Мы очерчиваем границы, незримо никого друг к другу не подпуская.
- Поверить не могу, что ты однажды сказал мне, что Белоснежка умерла! – возмущённо вырывает меня из размышлений Тара.
- Что? – до меня не сразу доходит, что она имеет в виду.
- Ну ты говорил, помнишь? – приподнимается маленькая, отрывая глаза от экрана. - Что Белоснежка умерла, а принц в образе смерти увёз её в замок на небесах.
Я столбенею.
Кажется, кое-кто окончательно проснулся))))))
67
Зак
Тара замирает тоже, огорошенная пониманием, что в данный момент происходит.
Внутри меня всё накаляется. Не могу оторвать глаз от её лица, выражение которого меняется буквально в миллисекунды. Глаза расширяются, рот приоткрывается. Тара утыкается взглядом в диван, а я не дышу.
Страх окольцовывает горло. Что, если она сейчас всё вспомнит и решит, что больше не хочет возвращаться к тому, что между нами было раньше? Обвинит в аварии, в том, через что ей пришлось пройти. В моём обмане по поводу дружбы.
Холод окутывает каждую клетку, а сердце бьётся так, будто весит с килограмм. Ему тяжело, оно прилагает адские усилия.
Я даже слова из себя вытолкнуть не могу, потому что банально не знаю, что сказать. Не понимаю, что сейчас происходит в её голове. Просто сижу и жду… Как обвиняемый, приговорённый к смертной казни, но подавший апелляцию. Одобрят или нет. Казнить или миловать.
Тара медленно моргает, лучистые до этого момента глаза наполняются давно исчезнувшей из них болью. Вонзает в меня блестящий от слез взгляд.
- Зак, я вспомнила… - выдыхает растерянно. – Я помню всё!
А потом вдруг отталкивается от дивана и забирается ко мне на колени. Обхватывает лицо ладонями, утыкается своим лбом в мой.
- Боже мой, Зак. Зачем? Зачем ты сказал, что мы были просто друзьями? – всхлипывает, на этот раз окончательно осознавая мой поступок.
- Я хотел тебе счастья, - выдавливаю с трудом.
Если она сейчас меня двинет и потребует уйти – я сдохну.
- Дурак, какой ты дурак! – лихорадочно гладит моё лицо ладонями. – Я же только с тобой счастлива! Только тебя люблю!
Сердце дёргается и со всей дури врезается в ребра. Рефлекторно сжимаю её так сильно, что сломать могу.
- Любишь…
- Конечно люблю! Так сильно, ты не представляешь! А теперь еще сильнее! – тараторит Тара сквозь слезы. – Ты же… рядом был столько. И молчал! А я… Господи, какие мы были идиоты! Прости меня, - шепчет, торопливо целуя мои губы. - Прости. Я и отца вспомнила. И то, как из-за него отгораживалась от тебя. И боялась! А ты теперь не такой! Боже, я помню всё. Каждую мелочь. А