– Успокойтесь, пожалуйста, Алевтина Александровна. Может быть, принести вам воду? Где у вас находится кухня?
– Не надо… воды, – через силу ответила Рахматуллина. – Если позволите, я все-таки сварю кофе. Кого-то кофе тонизирует, а меня, наоборот, успокаивает.
Женщина слабо улыбнулась.
– Я быстро его сварю, не беспокойтесь, – пообещала она и скрылась в боковом проходе.
Алевтина Александровна действительно вскоре вернулась с подносом в руках. На нем стояли серебряный кофейник, две чашечки, сахар, зефир и конфеты. Рахматуллина поставила поднос на столик.
– Татьяна Александровна, попробуйте, не пожалеете. Кофейные зерна очень хорошего качества, их привезли Кристине Владимировне откуда-то из-за границы.
Я налила в чашечку напиток и сделала несколько глотков. Да, кофе был отменный. Рахматуллина между тем маленькими глотками выпила свою чашку и поставила ее на столик.
– Ну вот, мне уже стало получше. Я до сих пор не могу прийти в себя. Никак не могу поверить, что все это произошло наяву, на самом деле, а не в каком-то сериале или в фильме ужасов. Видите ли, Татьяна Александровна, я ведь много лет прожила с ними со всеми… с Кристиной Владимировной, с Василием Юрьевичем, с Клементиной. Клёмушка… Я настолько сроднилась с ними, что… они мне были как вторая семья. Хотя почему «вторая»? Они и были моей настоящей семьей. Потому что…
Рахматуллина замолчала. Я подумала, что женщина сейчас снова начнет плакать.
– Алевтина Александровна, я сочувствую вам. Но постарайтесь все же успокоиться, насколько это возможно, и расскажите мне про всех членов семьи Веретенниковых. Мне необходимо знать все подробности их жизни, все нюансы. Это очень важно. Только так я смогу расследовать это преступление и поймать убийцу Кристины Владимировны, – сказала я.
– Да-да, конечно, я понимаю. Конечно же, я все расскажу, что знаю. Вот только… с чего лучше начать? – Женщина вопросительно посмотрела на меня.
– Алевтина Александровна, мне совсем не важно, с чего вы начнете свой рассказ. Лучше, конечно, если вы будете рассказывать все по порядку: как вы пришли к Веретенниковым, какие у вас с ними были отношения, ну и так далее. Но если вам удобно начать свой рассказ как-то иначе, что ж, я готова вас выслушать. Если это будет необходимо, я по ходу дела буду задавать вам вопросы, – сказала я.
– Хорошо, поняла, – кивнула Рахматуллина. – Вот вы спросили, как я попала в этот дом? Это было давно. С тех пор прошло больше двадцати лет. Я и не думала, что буду сначала нянчить маленькую Клементину, а потом так и останусь в этой семье. Я вышла замуж за самого лучшего мужчину. Мы с ним были как две половинки одного целого. Марат всегда чувствовал, когда мне грустно, и умел поднять мне настроение одним лишь взглядом, одной улыбкой. Когда мы гуляли с ним по парку, Марат рассказывал, как он мечтает о том, что у нас будет большая и дружная семья. Я тогда уже была беременная, и муж буквально носил меня на руках, оберегая от всего. Но потом все изменилось… Я помню тот день, когда мне позвонили с производства, на котором работал Марат, и сообщили, что произошел несчастный случай. От стресса у меня произошел выкидыш, и врачи сказали, что больше детей у меня не будет. После гибели Марата и потери ребенка я оказалась в состоянии глубокой депрессии. Я долго не могла прийти в себя, не знала, как мне жить дальше. Мой мир перевернулся, мне казалось, что все ушло со смертью мужа. Но нужно было как-то выживать… Ой, – спохватилась Рахматуллина, – я, наверное, говорю совсем не по теме, да? Вы просили меня рассказать о том, как я попала в дом к Веретенниковым, а я начала с «сотворения мира», простите…
– Продолжайте, пожалуйста, Алевтина Александровна, я умею выделять главное, а при необходимости обязательно уточню все, что меня интересует, – успокоила я женщину.
– В общем, как-то я сидела на кухне, перебирала старые фотографии и вспомнила о своей школьной подруге Ларисе. Она всегда была энергичной оптимисткой, и я решила ей позвонить с просьбой помочь найти работу. Лара предложила мне рассмотреть возможность работы в состоятельной семье, где она сама раньше работала домработницей. Лариса сказала, что в семье главного дирижера нашего оперного театра и бывшей прима-балерины есть маленькая дочка и они ищут няню. Я долго колебалась. Я не была уверена, что у меня получится. Но с другой стороны, мне необходимо было зарабатывать на жизнь, и я согласилась. Вскоре Лариса организовала нашу встречу с Веретенниковыми. Супруги оба были в тот день дома. Василий Юрьевич встретил меня с доброй улыбкой, предложил пройтись по дому и сказал, что им нужна няня для маленькой Клементины.
– А Кристина Владимировна? Она как вас встретила? Так же приветливо и радушно, как и ее супруг? – задала я вопрос.
Алевтина Александровна опустила глаза:
– Понимаете, у Кристины Владимировны… был непростой характер. Я понимаю, что о покойниках принято говорить или хорошо, или ничего, но…
– Или хорошо, или ничего, кроме правды. Все почему-то забывают последние два слова, – заметила я. – Так Кристина Владимировна отнеслась к вам несколько иначе, чем ее муж, не так ли?
– Кристина Владимировна внешне изобразила приветливость, но на самом деле вела она себя довольно прохладно. Но позже я поняла, что ее холодность и некоторая отстраненность распространяется и на Василия Юрьевича, и на Клементину. Но мне не из чего было выбирать. Поэтому я согласилась. Я нянчила маленькую Клементину и помогала Кристине Владимировне по хозяйству. А по существу, и ребенок, и домашние хлопоты были полностью на мне. Василий Юрьевич много работал, выезжал с театром на гастроли и за границу, и по России. Кристина Владимировна была увлечена балетом. И хотя она уже не танцевала в театре, но порывать со своей специальностью не собиралась. Она вела занятия по хореографии в колледже искусств, организовывала концерты учащихся и благотворительные вечера для детских домов. Как видите, супруги были поглощены своей работой, – сказала Алевтина Александровна.
– Я правильно поняла, что на Клементину у ее родителей не оставалось времени?
Я внимательно посмотрела на Рахматуллину. Алевтина Александровна потупила взгляд.
– Нет, и Кристина Владимировна, и Василий Юрьевич были хорошими родителями для Клементины, – вдруг горячо проговорила женщина, – особенно Василий Юрьевич. Он души не чаял в дочке, называл ее своей маленькой принцессой. Когда он был свободен, то всегда ходил с ней гулять в детский парк, на аттракционы. Перед сном, если Василий Юрьевич не был в отъезде, читал Клементине сказки, это у них уже было своеобразным ритуалом.
– А Кристина Владимировна? Она так же любила дочку,