Я зашла в кабинет Кирьянова и сразу спросила:
– Володь, ну что там по камерам?
– Ну, если коротко, то все камеры, которые находятся в коттедже, – а их насчитывается четыре на первом этаже и две на втором – оказались с заклеенным «глазком», – начал рассказывать Владимир.
– Ага, то есть первоначальная версия о том, что их отключили, была неверная. Так? – уточнила я.
– Да, – кивнул Кирьянов. – Объектив камер был даже не заклеен, а закрашен. Причем закрасила его девушка.
– Екатерина?
– Да.
– Но как это выяснилось? – спросила я.
– Так на видео отчетливо было видно именно ее лицо. А потом камера зафиксировала, что она поднесла к камере палец, на который предварительно была нанесена краска. Она ведь художница, верно? – уточнил Владимир.
– Да, в ее комнате я нашла коробку с рисунками. И еще ее бывшая воспитательница по детскому дому, а также домработница рассказывали, что Екатерина очень хорошо рисует и увлекается изготовлением кукол, – сказала я.
– Ну вот, значит, краски у нее имеются. Приложила она пальчик к камере, и картинка тут же исчезла, – продолжил Кирьянов.
– Так, изображение, стало быть, исчезло, а звук? – поинтересовалась я.
– Ну, звук остался. И довольно хорошо слышимый. Можно различить шаги, а также как падают предметы, которые преступник выбрасывает из шкафов, с полок, из тумбочек и комодов. Кроме того, можно было услышать звуки борьбы преступника с Кристиной Веретенниковой, вернее, крики женщины, когда он ее топил, – объяснил Владимир.
– Только крики? А их разговор? – спросила я. – Наверняка ведь Кристина не только кричала, она, скорее всего, пыталась как-то договориться с убийцей. Возможно, умоляла его остановиться.
– Нет, Тань, вместо разговоров слышен только невнятный шепот. Эксперт сказал, что он попробует задействовать специальную программу, но ничего не обещает, – с сожалением проговорил Кирьянов.
– Так, ладно. Ну а что с телефоном Екатерины? – спросила я. – Точнее, не с ее телефоном – ведь его так и не нашли, – а с распечаткой звонков, которые приходили на ее сотовый?
– Да, собственно, данные эти весьма скромные. В том смысле, что звонили девушке ее приемная мать, несколько подружек, ну и из школы, я так думаю, преподаватели, – ответил Владимир.
– Тогда, возможно, что у Екатерины имеется еще одна сим-карта? – предположила я.
– Нет, ребята проверили, других сим-карт больше нет. Возможно, Екатерина пользовалась сим-картой, оформленной на подставное лицо. Но пока это только предположение, – сказал Владимир.
– Так, а местонахождение ее телефона на данный момент определяется? – спросила я.
– После того как она послала эсэмэску своей бывшей воспитательнице, сигнал перестал идти. Ну, то есть еще пару минут он шел, а потом исчез, – объяснил Кирьянов.
– Значит, сим-карту тогда и вынули из телефона, – сказала я. – Знаешь, Володь, я все больше склоняюсь к мысли о том, что у Екатерины имеется сообщник. Ведь перед тем, как исчезнуть, девушка привела в порядок свою комнату и собрала все свои личные вещи. Если бы ее увели силой, то хотя бы вещи остались на своих местах. Значит, она подготовилась к уходу заранее. А тот факт, что камеры оказались замазанными краской, свидетельствует о том, что убийство Кристины Веретенниковой было спланировано. И Екатерина имеет к этому отношение, как бы ни обеляла девушку ее бывшая воспитательница, – сказала я.
– Да, Тань, я с тобой согласен. Правда, все-таки удалось получить изображение с камеры перед входом на территорию коттеджа. Но эта картинка оказалась последней, потому что тот, кто является предполагаемым сообщником Екатерины, отключил видеокамеру. Вот, посмотри сюда.
С этими словами Владимир положил на стол фотографию. С нее на меня смотрела молодая женщина лет двадцати пяти – двадцати семи в спортивном костюме фирмы «Найк». На другом снимке, где женщина повернулась боком, стал виден большой рюкзак за плечами этой же фирмы. На голове женщины была темная бандана, которую я сначала приняла за бейсболку.
– Володь, а ты уверен, что эта женщина – сообщница Екатерины? – спросила я.
– Ну, сама суди: кроме нее, никто больше на территорию коттеджа не заходил. Нужно будет еще проверить камеры остальных коттеджей поселка для того, чтобы проследить путь, по которому она шла. Она ведь не из воздуха появилась, – сказал Кирьянов.
– Ей не обязательно было идти по главной улице поселка, она могла пройти и окольным путем, – возразила я. – Она понимала, что если идти по прямой, то непременно можно попасть под камеры стоящих рядом коттеджей. Впрочем, проверить, конечно же, необходимо. Только знаешь что, Володь…
– Что?
– Да вот, смотрю я на эту женщину и…
– И что, Тань?
– Мне знакомо это лицо, Володь, – сказала я.
– Ты уверена?
Я кивнула.
– Но откуда, Тань? – с удивлением спросил Кирьянов.
– А вот посмотри сюда.
С этими словами я достала свой сотовый и сначала показала Кирьянову фотографию Клементины, которую дала мне Алевтина Александровна, а потом – рисунок с этой фотографии. Его я отыскала в коробке, принадлежащей Екатерине, в которой находились эскизы костюмов и другие зарисовки.
– На картинке с видеокамеры – Клементина Веретенникова, родная дочь Кристины Владимировны и Василия Юрьевича Веретенниковых. Я только одного не могу понять: ведь Клементина умерла, ее нет в живых. Именно поэтому Веретенниковы взяли из детского дома и удочерили Екатерину. А теперь получается, что Клементина Веретенникова