Я просунула руку между ванной и экраном из пластика, которая прикрывала расстояние от бортика ванны до пола: пусто. Тогда я решила обследовать пространство между унитазом и стеной. Вплотную к стене была придвинута большая коробка. По общему виду она напоминала тару для какого-то объемного предмета. Может быть, это была видеотехника, во всяком случае, опознавательных знаков на ней не было. Я вытащила коробку и открыла ее: внутри были рисунки.
Захватив с собой коробку, я вышла из ванной комнаты и вернулась в спальню Екатерины. Там положила коробку с рисунками на письменный стол и открыла ее. Сразу было видно, что это были не детские, а зрелые работы. Девушка рисовала пейзажи, эскизы костюмов, скорее всего, для своих кукол, потому что я заметила национальные костюмы. Я стала перебирать рисунки и наткнулась на почти фотографически точное изображение женского лица. Точнее, это был портрет молодой девушки. Красивой ее назвать было трудно, но было что-то такое, что привлекало и притягивало взгляд. Мне даже показалось, что совсем недавно я видела эти черты лица, но где – вспомнить не могла.
– Алевтина Александровна, – обратилась я к женщине, – посмотрите, что я нашла.
С этими словами я протянула Рахматуллиной рисунок Екатерины.
– Вы знаете, кто здесь изображен? – спросила я.
– Да, это Клементина, – ответила Рахматуллина.
– Но я нашла это среди рисунков Екатерины. Как же она могла нарисовать родную дочку Веретенниковых, если та погибла до того, как они удочерили девушку? – спросила я.
– Так Екатерина нарисовала Клементину по фотографии, которая была в моей комнате. Потому что других фотографий Клёмушки в доме не осталось. Перед тем как Екатерина появилась здесь, Веретенниковы убрали все фото родной дочери, я уже говорила. Они вывезли все фотографии на дачу, которая находится в Поливановке. То есть сами Кристина Владимировна и Василий Юрьевич на этой даче после того, как построили коттедж, не жили. Да и наведывались туда очень редко. Этой дачей пользовалась Людмила Анатольевна. Она сказала, что ей тоже нужно бывать на природе, и поэтому дачу она поддерживала в жилом состоянии. Хотя бывала там в последнее время все реже и реже, все-таки сказывались возраст и болезни, – объяснила Алевтина Александровна.
– Вот оно что… Скажите, а фотография самой Екатерины в коттедже имеется? – спросила я.
– Да, кажется, была одна. Сейчас я пойду к себе и поищу, – пообещала Рахматуллина.
– Если не возражаете, я хотела бы пойти вместе с вами, – сказала я.
– Пожалуйста, идемте, – кивнула женщина.
Мы с Алевтиной Александровной спустились на первый этаж. Комната женщины находилась рядом с кухней. Рахматуллина открыла дверь и пригласила:
– Проходите, Татьяна Александровна.
Небольшая комната вмещала только самую необходимую мебель: полутораспальную кровать, комод, узкий шкаф для одежды, круглый столик, кресло и два стула. В комнате были чистота и порядок. На подоконнике стояли растения в керамических кашпо.
– Я люблю зелень, вот и развела здесь целый сад, – объяснила Рахматуллина, заметив мой взгляд.
Женщина подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда небольшой альбом. Перевернув несколько страниц, она вынула фотографию и протянула ее мне:
– Вот это Екатерина. Здесь они гуляли в городском парке, и Василий Юрьевич сфотографировал ее на фоне колеса обозрения, – сказала Рахматуллина.
С фотографии на меня смотрела очень красивая девушка. Овальное лицо с мягкими гармоничными чертами, светлая кожа с легким румянцем на щеках. Выразительные голубые глаза были обрамлены длинными ресницами. Небольшой изящный нос был чуть-чуть вздернут, а в меру полные губы лишь слегка тронуты нежным светлым блеском. Светло-каштановые, немного волнистые волосы свободно падали на плечи. Девушка была среднего роста, стройная и гибкая. Хорошую фигуру подчеркивали голубые джинсы с завышенной талией и короткий топ с ярким принтом.
– А вот наша Клёмушка, – с этими словами Алевтина Александровна передала мне еще одну фотографию.
Клементина Веретенникова по внешности значительно проигрывала Екатерине. Лицо у Клементины было круглое, с небольшими веснушками и широковатым, с горбинкой носом. Серые глаза под короткими ресницами смотрели на мир настороженно, словно опасаясь какого-нибудь подвоха. Губы при этом были сжаты в тонкую ниточку. Скорее всего, Клементина предпочитала короткую стрижку и не заморачивалась с укладкой. Во всяком случае, на фотографии ее темно-русые волосы были зачесаны на прямой пробор. На Клементине были несколько мешковатые темно-синие джинсы и свободный серый свитер крупной вязки. Одежда, без сомнения, брендовая, но она не подчеркивала индивидуальность девушки. Между тем фигура Клементины хотя и не была такой изящной и женственной, как у Екатерины, однако выдавала, что девушка занималась спортом.
– Алевтина Александровна, я сейчас сфотографирую и рисунок, и фото Клементины, – сказала я, – это может пригодиться в расследовании.
– Конечно, делайте, что считаете нужным, – кивнула Рахматуллина.
Я разложила и фотографию, и рисунок на столике и сфотографировала, а потом вернула обе вещи женщине. Подумав, я решила не ограничиться только копиями в своем телефоне, а захватить еще и подлинники, то есть и рисунок Екатерины, и фотографию Клементины. И то и другое я пообещала вернуть сразу же, как только они будут не нужны. Кстати, интересно, почему девушка не забрала свои рисунки? Раз уж одежду и кукол умудрилась вынести из дома. Уж коробку с бумагами могла бы захватить…
– Алевтина Александровна, мне хотелось бы узнать, какие у Екатерины были отношения с приемными родителями, с Кристиной Владимировной и Василием Юрьевичем, – сказала я.
– Ну, какие отношения…
Женщина задумалась, а потом, спохватившись, сказала:
– Что вы стоите, Татьяна Александровна, присаживайтесь. Правда, у меня тут не особенно просторно, вот, можете взять стул или кресло.
– Не беспокойтесь, Алевтина Александровна, я устроюсь.
С этими словами я села в кресло, а Рахматуллина взяла один из стульев и тоже присела.
– Вы спросили про отношения Екатерины с Веретенниковыми. Ну, что я могу сказать. Я уже говорила, что Екатерина по характеру – спокойная, уравновешенная, почтительная девушка. Вот и ее отношения с Кристиной Владимировной и Василием Юрьевичем были доброжелательные и ровные. Нет, ну бывали, конечно, и некоторые стычки, но как же без них? Возьмите любую семью, ни в одной невозможно обойтись без недопонимания и упреков. И это я говорю о семье с родными детьми. А уж с приемными – тем более, – сказала женщина.
– Значит, разногласия в семье Веретенниковых все-таки возникали, – констатировала я. – А вы можете привести пример, из-за чего они возникали?
– Ну, причины каждый раз были разные. Один раз ссора между Екатериной и Кристиной Владимировной произошла, потому что Екатерина без