– И как вы об этом узнали?
– Френк сам рассказал! Если бы он просто сбежал и, например, послал Донне прощальное письмо, то мог бы выкрутиться. Но он был честным идиотом. Все еще верил в какой-то свой кодекс порядочности. Письмо он посылать боялся, потому что Абель мог прочитать почту жены. Поэтому он пришел ко мне. Приехал вечером после того, как все разошлись, попросил передать письмо для Донны. Лично в руки.
– Френк не знал, что вы вовлечены в аферу?
– В этом и был весь смысл! Я не соврал вам, когда сказал, что видел Френка только на похоронах его матери. Для него я по-прежнему оставался лишь пастором, доверенным лицом Донны. Я пытался вызвать его на разговор, узнать, что его мучает. Но он держался стойко, так и не захотел исповедаться. Я не мог так просто его отпустить, сами понимаете. Поэтому подмешал ему снотворное в чай. Когда Френк отключился, я прочитал письмо. Слюнявый бред. Он, видите ли, встретил истинную любовь всей жизни, поэтому просит прощения у Донны, но больше не может продолжать ей врать… Бедная женщина, она даже мямлю Френка не смогла удержать подле себя… Я обыскал Френка и его машину. Денег при нем не было. В его портфеле я нашел только наши фальшивые проспекты и фотографии с какой-то китаянкой. Весь наш план летел к чертям!
– И что вы сделали?
– А что бы вы сделали на моем месте? Слизняк ограбил нас после стольких месяцев работы. Я отволок его в погреб в саду, хорошенько связал и накачал наркотиками, которые покупал для Гарольда. Потом я поехал в дом Лиделофов на Мысе и спрятал там машину Френка. Добираться обратно пришлось на велосипеде. Ох, я и намучился. Помогли регулярные занятия со школьниками. Лучше богач здоровый и сильный, нежели бедняк с изможденным сердцем.
– Вы сами-то себя слышите, Линк? Вы только что переврали Библию.
– Все еще можно было бы спасти, если бы Френк признался, куда он спрятал деньги, – продолжил пастор в каком-то экстазе. Похоже, мысленно он вернулся в ситуацию, где был здоровым и сильным богачом. – Я думал, он сломается, ведь в погребе было довольно холодно, к тому же я его все время держал связанным и почти не кормил. Мы могли бы найти еще какого-то подставного человека, который бы вернул деньги Абелю и сообщил о новом выгодном опционе на бирже, и придумать какое-то объяснение, почему Френк исчез с радаров… например, что он получил свой куш и уехал в кругосветку… Но нам нужны были деньги! Время шло, а Абель терял терпение. Донна говорила, он начал подозревать, что Френк его надул. В конце концов Френк назвал нам имя своей подруги… но было уже слишком поздно… Когда Донна услышала имя Синди Чен, она будто обезумела. Наконец она поняла, что еще один мужчина бросил ее, хоть она его уже сама и разлюбила. Она схватила веревку и задушила Френка, я не мог ее остановить. Потом мы сбросили тело в старый колодец.
– А Синди?
– Я позвонил в эту телефонную службу, сделав вид, что разыскиваю Акселя Ферсена. Мне объясняли, что они больше не сотрудничают с таким господином, но в конце концов мне повезло, и я попал на саму Синди. Я представился другом Акселя, и сообщил, что ему угрожает опасность. Спросил, не оставлял ли ей что-то Аксель. Что-то ценное.
– И тогда она вспомнила про часы.
– Наверное. Это были мои часы, вот в чем дело. Когда мы только начали наш… бизнес, я решил, что образу Акселя Ферсена необходимы достойные швейцарские часы. Такие, которые отец дарит сыну… Как мой подарил мне этот «Жеже-ЛеКультр» в честь окончания школы.
Название марки Линкольн произнес по-французски без малейшей запинки.
– Там были мои инициалы на задней крышке. МЛ, Мэтью Ликнольн. Хотя вряд ли это вывело бы на меня. Вы найдете их в письменном столе.
– Кто убил Синди?
– Донна, конечно. Она убедила мужа, что ей нужно отправиться в Лос-Анджелес на пару дней, пройтись по магазинам, посмотреть на новые фасоны. Сказала, что прокралась вечером в дом этих телефонисток, дождалась, пока парень Синди уйдет. Надо же, Ферсен даже не подозревал, что у нее был еще и китайский парень на примете.
Я так и думал, что девушка, заходящая в дом на Клей-стрит, поздним вечером не привлечет внимания. Просто думал не на ту девушку.
– Донна сказала, что Синди напала на нее, и ей пришлось защищаться.
– На самом деле она избила ее телефонной трубкой, а после задушила шнуром.
– Как бы то ни было, китаянка так и не призналась, где деньги. Зато Донна увидела у нее на руке мои часы. Она знала их секрет, что корпус переворачивается. В любой момент в квартиру могли вернуться соседки Синди, поэтому Донна сорвала часы с руки и убежала.
– Тут что-то нацарапано, – заявил шериф, который вернулся из кабинета пастора с часами. – Миленькая штучка, – хмыкнул он, вращая корпус. – Вот тут и правда инициалы, а со стороны подложки какие-то буквы и цифры.
– Камера хранения на станции около «Эйнджелс Флайт», – сказал я. – Там можно арендовать ячейку на три месяца авансом. Вот номер ячейки и код замка.
– Вам повезло, вы местный, поэтому сразу догадались, – покачал головой Линкольн. – А Донна позвонила мне тем же вечером и продиктовала шифр. Я понятия не имел, что он означает. Пришлось под покровом ночи поехать к Гарольду за советом. Он в конце концов понял. Утром перед вылетом домой Донна приехала на станцию и открыла ячейку. Код подошел, но она была пустой.
– А Донна не могла вас обмануть? Вдруг она забрала оттуда деньги, а вам не сказала.
Линкольн опешил. Подобная мысль даже не приходила ему в голову.
– Но почему тогда она просто не сбежала? – подал голос до сих пор молчавший Хопи. – Зачем тогда было городить все остальное?!
– Вот именно, – горячо поддержал его пастор. – Донна была преданна мне.
– Настолько преданна, что решилась на похищение собственного сына?
– Это была ее идея, – недовольно поморщился Линк. – У меня есть моральные границы.
Я решил, что он в своем фирменном стиле аккуратно подтолкнул подругу к этой замечательной идее.
– Свободные наличные у Абеля по-прежнему лежали в банке и просто ждали, пока их кто-то заберет. У нас не было времени и средств придумывать очередную правдоподобную аферу. Вот Донна и сказала, что ради сына ее муж готов на все.
– Как вам удалось все спланировать?
– Когда вы появились в городе и стали расспрашивать о Френке, мы поняли, что больше не можем