И они оба посмотрели на меня, да так пристально, что мне аж неприятно стало. Морды у обоих были крайне недовольные, а картина убийства Копыла всё ещё стояла у меня перед глазами. Как бы не решили меня добить заодно. Безумно захотелось открыть глаза и попытаться как-то защититься. Но я понимал, что в моём случае это — худший вариант поведения. Невероятным усилием воли я сдержался.
— Что будем делать с Владими́ром, господин? — повторил вопрос воин.
Похоже, они были уверены, что я и есть тот самый Владими́р, который им нужен. Но с чего они так решили? Ответ на этот вопрос был лишь один: я однозначно попал в какой-то другой мир. Похоже, слова профессора о магии оказались не шуткой, как я тогда подумал, а пророчеством. Видимо, он вполне допускал такое развитие событий, просто не акцентировал на этом внимание.
— Всё зависит от того, сработало ли зелье, — ответил наконец-то воину богач. — Но я сильно сомневаюсь, что оно подействовало. Видимо, что-то пошло не так.
А вот тут ты, мужик, прав: что-то пошло не так. И у вас здесь сейчас, и у меня там, в Питере в две тысячи двадцать пятом году. Похоже, профессор прыгнул выше головы, и я получил магические способности, а мой разум покинул-таки моё тело и переместился в другой, более подходящий теперь для него мир. И попал в тело какого-то Владими́ра, которого здесь, похоже, случайно напоили не тем зельем и отравили. Вселился, так сказать, в вовремя освободившуюся жилплощадь — как бы дико это ни звучало, но всё было именно так.
Хотел Лёха приключений и ярких эмоций? Получи и распишись!
— Если сработало, то всё же попробуем вывести его из замка, — продолжил рассуждать богач. — Пока идёт осада, шанс ещё есть — через подземный ход.
— А если не сработало? — спросил воин.
Богач выдержал очередную паузу, тяжело вздохнул и ответил:
— Надо выяснить, что он помнит. Мы ведь не знаем точно, что ему Копыл сказал, когда давал зелье. Вдруг ляпнул что-то лишнее. Надо попытаться его разбудить — времени ждать, пока он сам очнётся, нет.
— Может, всё же унести? — снова предложил воин.
— Нет, Прозор, нельзя! — отрезал богач. — Он должен уйти сам и думать, что это его решение. Полчаса у нас ещё есть. Но лучше действовать быстрее, пока подземные ходы не блокировали и Борислав не хватился меня или Владими́ра.
— А если княжич всё же не придёт в себя?
— Рисковать нельзя, если он не очнётся, то придётся…
Богато одетый мужик многозначительно замолчал, и я понял, что лучше в себя прийти. Еле удержался, чтобы тут же не подать знак, но это было бы слишком подозрительно. Поэтому я дождался, когда Прозор, протерев меч от крови и спрятав его в ножны, схватит меня за грудки и начнёт трясти, пытаясь таким нехитрым способом привести в чувство.
— Княжич! — рявкнул он мне чуть ли не в самое ухо. — Владими́р!
Я застонал и через некоторое время широко открыл глаза. Сделал вид, что удивился и что мне очень плохо. Впрочем, это было несложно. Мне действительно было паршиво: всё ещё тошнило, и дичайше болела голова. Да и удивление было искренним.
— Княжич! — радостно воскликнул Прозор. — Как ты себя чувствуешь?
И вот что ему на это отвечать? Точнее, как? На каком языке? Я уже понял, что в этом мире говорят не на русском образца двадцать первого века, а на каком-то славянском языке, очень уж похожим на древнерусский. Я по какой-то причине уже начал их полностью понимать — скорее всего, сработали навыки того парня, в чьё тело я попал. Видимо, мой разум в нём освоился уже довольно хорошо. Но то, что я понимал говорящих, вовсе не гарантировало того, что я сам смогу что-то сказать им на их языке.
— Как ты себя чувствуешь, Владими́р? — спросил, в свою очередь, богач.
— Погано, — ответил я, почему-то решив, что это слово должно подойти.
— Ты что-нибудь помнишь?
Вместо ответа я отрицательно завертел головой. Правда, перестарался, и новый приступ тошноты подкатил к горлу.
— Совсем ничего? — уточнил богач.
— Нет, дядя, ничего, — ответил я и осёкся.
Я назвал этого мужика дядей. Сам того не желая. Всё вышло на автомате — я не знал, кто это, не знал его имени, но вот дядей назвал. Инстинктивно, используя память полученного тела. Забавно, конечно.
Выходит, мой дядя, точнее, дядя Владими́ра, хочет меня с какой-то целью увести из замка. Который, на минуточку, со слов Прозора, находится в осаде. А Владими́р — княжич, то есть, сын князя. В принципе, я довольно неплохо попал. Правда, вот замок кто-то осаждает. Но с другой стороны, осада замка объясняет то, что меня хотят из него увести. Но почему так странно? Зачем перед этим заставили выпить какое-то зелье? Зачем убили Копыла?
Дядя явно мутил что-то нехорошее, и я в очередной раз пожалел, что наш эксперимент не закончился ничем. Конечно, овощем быть хуже, чем даже такой вариант, но вот ничем меня вполне бы устроило.
И тут я подумал, что там, дома, я как раз таки в овощ, скорее всего, и превратился. Вряд ли моё сознание раздвоилось, и копия попала в этот мир, а там я спокойно встал и пошёл домой. Нет. Там осталось моё тело. Без разума. Похоже, те самые тридцать процентов сыграли. А вот десять из них или двадцать — неизвестно. Впрочем, это и неважно. Детям компенсация полагается в обоих случаях, а мне всё равно — мне теперь нужно решать проблемы здесь.
Конечно, не могло не радовать, что Владими́р оказался княжичем — перенестись в тело конюха или крепостного было бы намного хуже. Только вот слова про осаду замка мне не понравились. И дядя однозначно пугал. Но в любом случае это было лучше, чем перенестись в тело бездомного или раба.
— Ты можешь встать и идти? — прервал мои размышления вопросом дядя.
Чтобы случайно себя не выдать или, вообще, чего доброго, не сойти с ума, надо было теперь воспринимать полученное тело своим и вести себя так, будто я и есть Владими́р. А этого отморозка надо считать своим дядей. На вид ему лет сорок —