«Что в твоей голове сейчас, Грейнджер?»
— Трелони… — выдавила она из себя.
Голос её дрожал. Она отползла к шкафу, сжимаясь и пытаясь впечататься в мебель.
— Что? — нахмурился Малфой.
— Трелони предсказала мне это, — она судорожно всхлипнула. — Я не обратила внимания. Отмахнулась. Посчитала бредом… — Гермиона дрожала, — познать любви сильнейшей силу написано в судьбе твоей. Но суженный, что сердцу мил так, сотрёт себя из жизни сей, — на лице гриффиндорки отразилась мука сожаления. — Я всё не понимала, что это значит. Даже представить не могла.
«Предсказание… Так это было нашей судьбой? Изначально?»
— они молча смотрели друг на друга.
Два дурака. Все обстоятельства берегли их от этого момента, но бесконечное упрямство взяло верх. И в красивых историях любовь всё побеждает, жаль, что реальности её бывает недостаточно. Тысяча обстоятельств, тысяча НО и один исход.
— Ну, вот видишь, — прохрипел Малфой, — так и должно было быть.
«Мне не суждено было иметь крылья»
.
«Когда птицы в первый раз учатся летать, их сбрасывают с обрыва. Что делать тем, у которых нет крыльев? Они падают камнем вниз? Разбиваются?»
— Драко, дай нам шанс, — взмолилась гриффиндорка. — Хоть немного. Ты ведь женишься не сегодня…
— Тянешь время? Поверь мне, я знаю по своему опыту, сколько бы мы не были вместе, нам будет мало. Всегда. И… я проиграл, Грейнджер. Поэтому услышишь своё признание. В последний раз, — он вдохнул воздух. — Я люблю тебя. Так сильно.
— Нет! Не говори этого! Не говори! Не сейчас. Ты должен, Мерлин! Ты должен всю жизнь находить синонимы, а я должна злиться. Всю жизнь, Драко… Не говори этого сейчас.
«Просто у меня больше не будет возможности признаться»
.
Гермиона плакала, а он поднял руку с палочкой и сосредоточился на воспоминаниях. Случайное спасение гриффиндорки в ванной старост. Их встречи; взгляды; разговоры; то, как они варили зелье; поход к эльфам и поиски Выручай-комнаты; первый поцелуй и первый раз; все последующие разы. Он тщательно вспоминал каждое мгновение, когда они были вместе. Каждое слово и каждый поцелуй. Каждую ссору. Расставание и встречу в Министерстве магии. Все их стычки. И последние счастливые моменты.
Рука прочертила в воздухе знакомую руну, что он часто применял, работая во французском Министерстве. Дрожь сошла, ведь это было правильно. Он никогда не был так уверен в своём решении, как сейчас. Было слишком ясно и очевидно.
И это стало печальной иронией. Всё начиналось с его эгоистичного порыва использовать тепло гриффиндорки, чтобы почувствовать вкус свободной жизни. Он получал её любовь, согревался. Но, влюбившись сам, понял, что не сможет жить без этого. Он решил отказаться от отца. Снова эгоистичное решение. Трусость. Слабость. И теперь, спустя столько лет, он, наконец, повзрослел. Осознал свои ошибки.
Любовь — это когда ты ставишь счастье человека выше себя, выше своих желаний, чувств и потребностей. Тебя волнует не твоя боль, а любимой. И ты исключаешь все варианты, где она будет несчастна.
И люди расстаются, любя. Отпускают ради шанса обрести счастье. Потому что любовь не всегда бывает сладкой. Зачастую она разрушает в человеке всё. И в погоне за ней люди переступают себя, свои взгляды, принципы, мечты и желания. Разве это счастье?
Малфой смотрел в карамельные глаза, что застилали слёзы. Он видел их исход, если они не расстанутся. Гермиона никогда не сможет быть счастлива, довольствуясь запретной любовью.
Они навсегда изменили друг друга. Сделали лучше. Но идти по этой жизни вместе им не было суждено.
И с губ сорвалось заклинание, отобравшее из карамельных глаз тепло к нему, вместе с их историей.
— Обливейт…
«Да, наверно, у каждой сказки есть конец, Грейнджер. У нашей он
особенный
»
.
***
11 месяцев спустя
«
Самый грандиозный салют в истории магического сообщества Великобритании потряс нас сегодня.
Рита Скиттер о событиях:
На сегодняшнем ежегодном балу Министерства магии была награждена всем известная Героиня Войны — Гермиона Грейнджер, за успешную работу в антикоррупционной комиссии и введение нового законодательства магического сообщества. Также она была награждена Орденом Мерлина за заслуги перед Волшебным миром и названа «Умнейшей Волшебницей столетия»
.
Однако и это ещё не всё! Прямо на церемонии награждения, что проходила под открытым небом ресторана «London Aura», ещё один Герой Войны — Рональд Уизли сделал предложение своей избраннице. Прошу заметить, что Пророк уже много лет говорил вам о тесной связи двух «просто друзей». И вот! Свершилось!
Гермиона Грейнджер приняла предложение, и небо взорвалось всеми красками света. Такой фейерверк не видели даже после окончания Второй Магической Войны.
Магазин «всевозможных магических вредилок» расширяет свой спектр на пиротехнику. И это, пожалуй, самая эпатажная реклама. Но, нужно признать, это самое романтичное предложение руки и сердца, что видел Магический Лондон!
»
На первом развороте Ежедневного Пророка красовалась колдография, на которой пышные кудри отливали бликами сверкающих огней. Такое родное лицо светилось от радости. На тонком пальце устроилось кольцо. Видимо, гриффиндорец решил выдержать и магловскую традицию.
Малфой сжимал в руках Пророк. Его трясло. Лицо обросло щетиной, глаза покраснели от беспробудного запоя. Он осунулся, похудел. На бледных плечах висел халат, что был накинут на голое тело и пижамные штаны. Он не помнил, когда в последний раз выходил из Мэнора.
В тёмной комнате, где всегда царил этот раздражающий педантичный порядок, повсюду стояли маленькие подсвечники. На столе, подоконнике, тумбочках и полу. Около сотни.
Короткий взмах палочкой, и они зажглись, наполняя комнату подрагивающим светом. Малфой сполз по стене, прижимаясь затылком к её прохладе. Он был насквозь пропитан алкоголем и сигаретным дымом, но сейчас отчаянно желал только одного. В сотый раз захлебнуться единственным нужным ему запахом.
Серое небо Уилтшира понемногу светлело. Было около пяти утра, когда хозяйская спальня Малфой-Мэнора заполнилась тугим и тяжёлым запахом карамели. Слишком приторно и удушливо, когда сотня свечей одновременно выпускают сладкий аромат в совсем непроветриваемом помещении. Но слизеринцу было мало. Он не чувствовал её. Не ощущал. С рычанием вдыхал и выдыхал, заполнял лёгкие до предела, но не чувствовал никакой реакции в теле. Не говоря уже о уничтоженной душе.
— До скольких градусов ты разогревала котёл?
— До сорока.
— Нужно было до тридцати восьми.
— В «Расширенном зельеварении»
написано, что до сорока.
— Не всё, что пишут в книгах, правильно, Грейнджер…
— Ты вообще умеешь говорить что-то