– Сана! – Астрид протянула руку, но не успела её коснуться.
Перед Саной, прямо из мха и грязи, поднялась огромная фигура. Высокий человек в чёрной мантии и маске, сделанной из черепа оленя. Острые рога, мокрые от дождя, блестели, как сталь. Пустые глазницы маски смотрели прямо на Астрид, и её ноги подкосились.
– Отойди от неё! – выкрикнула она, но её голос звучал глухо, словно лес поглотил его.
Жрец медленно поднял руку. В ней был нож – длинный, узкий, покрытый чем-то чёрным, будто он впитал в себя всю тьму чащи. Сана не шевелилась, её голова покорно склонилась, словно она уже приняла свою судьбу.
Астрид хотела закричать, но её тело не двигалось. Земля словно схватила её за ноги, трава обвилась вокруг щиколоток, удерживая её на месте. Жрец сделал шаг вперёд, и Астрид ощутила, как холод прошёлся по её спине, словно остриё ножа уже коснулось её собственной кожи.
Внезапно за спиной раздался громкий треск. Астрид обернулась и увидела, как деревня, их маленькая, тихая деревня, вспыхнула в огне. Пламя взвилось высоко, пожирая дома, алтарь, сам воздух. Дождь не мог потушить пожар, пожиравший дом за домом.
Астрид увидела Эллен. Женщина стояла в центре деревни, в руках у неё была горящая ветвь. Вокруг неё собрались жители, молчаливые, с пустыми глазами. Они бросали факелы в дома, сараи, на тропу, ведущую в лес.
– Что вы делаете?! – в отчаянии закричала Астрид, но жители не слышали её.
Огонь приближался, пламя хищно лизало деревья, сжигая мох, ветви и даже дождевые потоки, огонь пуповиной связал хмурое небо и печальную землю. Лес оживал, его стволы трещали, ветви скручивались, как пальцы, пытавшиеся защититься или отбросить огонь.
Эллен подняла взгляд и посмотрела прямо на Астрид. Ее лицо было неестественно спокойным, глаза пустыми, как у жреца в маске. Она словно была марионеткой, чьими движениями и помыслами руководил таинственный кукловод.
– Все должно сгореть, – сказала Эллен, её голос звучал так, будто доносился изнутри самого пламени. – Истину никогда не отыскать во тьме.
Женщина бросила горящую ветку на подол собственного платья.
– Нет! – выкрикнула Астрид, пытаясь вырваться из хватки трав.
Но земля держала её крепче. Жрец с ножом всё ещё стоял перед Саной. Он поднял лезвие над её головой, но Астрид не могла пошевелиться, не могла остановить его. Она застряла в этом исступленном отчаянии беспомощности, вынужденная лишь смотреть на трагедию, разворачивавшуюся на расстоянии вытянутой руки.
– Сана! – закричала она изо всех сил.
И в тот момент, когда нож опустился, пламя захлестнуло их всех, окутывая лес, жреца, деревню и саму Астрид.
Она проснулась с криком, в холодном поту, чувствуя, как её дыхание сбивается. Огонь всё ещё пылал перед её глазами, а в ушах звучал голос Эллен: «Всё должно сгореть».
***Утренний воздух был тяжёлым, пропитанным влагой от прошедшего ночью дождя. Туман клубился у самой земли, цепляясь за траву, как невидимые пальцы, а лес, окружавший деревню, выглядел ещё мрачнее, чем обычно. Астрид торопливо шла по узкой тропе, ведущей к пастбищу. Её сердце стучало так громко, что, казалось, его эхо отзывается в её ушах.
Сон не выходил из головы. Каждая его деталь была слишком ясной, слишком реальной. Лес, огонь, маска – всё слилось в её сознании в неясное, но пугающее предчувствие. Она чувствовала, что должна найти Эллен и заставить её объясниться.
На пастбище царила тишина, нарушаемая только блеянием овец. Туман здесь был особенно густым и липким, словно плотная паутина огромного ленивого паука, привыкшего к спокойствию и безмятежности. Астрид медленно шла по узкой тропе, чувствуя, как мокрая трава прилипает к обуви, а утренний воздух холодными потоками проникает под одежду, лижет кожу, покрывшуюся мурашками. Овцы медленно бродили по склону, их белые бока почти сливались с молочным туманом. Животные старались держаться вместе, мелкими кучками, словно на подкорке знали, что остаться в одиночку никак нельзя. Это было странное чувство тревоги, записанное в генах, передающееся через поколения: от родителей к детям. Быть может, люди не так уж сильно отличались от овец?
Вдали, у старого дуба, Астрид заметила фигуру Эллен. Женщина сидела на корточках, сосредоточенно привязывая хромую овцу к колышку.
– Ты пришла, – тихо сказала Эллен, обернувшись, когда услышала шаги.
Астрид кивнула, остановившись напротив неё.
– Ты сама сказала, что это важно, обещала рассказать все. Теперь говори, не тяни.
Эллен внимательно посмотрела на неё, словно пыталась понять, готова ли Астрид к услышанному. Затем вздохнула и опустилась на поваленный ствол рядом.
– Ты никогда не думала о том, как мало мы знаем о нашей деревне? – начала она, поднимая глаза к серому небу. – О том, почему мы здесь?
– Это наша жизнь, – резко ответила Астрид. – Мы живём, как велят боги.
– Но ты никогда не задумывалась, почему у нас нет стариков? – Эллен подняла взгляд, в её глазах мелькнуло что-то похожее на отчаяние.
Астрид замерла.
– Нет бабушек, дедушек, – продолжила Эллен, не дожидаясь её ответа. – Только взрослые и дети, да престарелые жрецы. Ты никогда не считала это странным?
– Они умирают, – неуверенно сказала Астрид, но даже ей самой это прозвучало неправдоподобно.
– Умирают где? – Эллен сжала пальцы в кулак. – Ты видела хоть одну их могилу за свою жизнью? Мы всегда хороним наших мёртвых, но стариков не хоронят. Они просто… исчезают. Или их и не было никогда вовсе. Вот ты знаешь хотя бы кого-то из своих бабушек и дедушек? Или, быть может, тебе рассказывали о них родители?
Астрид не знала, что ответить.
– И ещё, – продолжила Эллен, её голос стал тише. – Ты когда-нибудь задумывалась, почему мы ничего не знаем о том, что за границей деревни?
– Там лес, – ответила Астрид, чувствуя, как нарастающее беспокойство холодом охватывает её тело. – Довольно твоих вопросов, я не за ними сюда пришла!
– А за лесом? – Эллен поднялась на ноги, её глаза горели. – Почему никто из нас никогда не пытался узнать? Почему жрецы говорят, что это опасно, но никогда не объясняют почему? Почему туда допускают только жнецов, живущих особняком?
– Это просто традиции, – возразила Астрид, её голос звучал всё слабее.
– Нет, это контроль, – отрезала Эллен. – Это способ удержать нас здесь, под их властью. Они дают нам отвары, чтобы притупить наше сознание, чтобы мы видели то, что они хотят.
Астрид сделала шаг назад, её голова закружилась.
– Ты думаешь, что всё это ложь? Что жрецы…
– Я думаю, что они знают правду, – перебила её Эллен. – Они знают, откуда мы, знают, почему мы здесь. Они держат нас, как овец, загоняя в стадо