— Лиза, это он?
— Кто? — Ветрова посмотрела на сестру.
— Тот, о ком мы только что говорили? Тот, в кого ты влюблена? — Настя наконец прожевала и начала говорить громким шепотом.
— Совсем ненормальная? Нет, конечно.
А у Эдуарда Петровича была надежда, но она промелькнула и погасла.
— Я хотел пригласить вас на свидание, сегодня вечером в ресторане «Сова» живой концерт джаза, а потом можно погулять по набережной.
— Какая прелесть. И почему меня Волков не приглашает на концерты джаза? А вы кто, молодой человек?
— Новый участковый.
— О, как интересно.
— Ты беременная, тебе сейчас все интересно. Извините, Эдуард Петрович, но…
Лиза не договорила, услышала грозный голос, и сердце привычно дрогнуло и затрепетало в груди.
— Нет, я не понял, я доступным языком объяснил в прошлый раз, куда я засуну тебе букет? Сейчас буду выполнять, делать я это умею.
— А это кто? — Настя забыла про торт и чай, события были интересными и развивались стремительно. Появление здорового бородатого мужика в костюме и с цветами было неожиданным.
— Нет, я что, непонятно выразился в прошлый раз? Я говорил на недоступном языке? Лиза, что за херня? Меня нет пары дней, а тут уже все местные коты обоссали твой порог?
Настя засмеялась, сравнение с котами ей понравилось, и где-то она примерно такую же сцену уже видела. Да, точно — когда Волков приревновал ее к Матвею и даже поставил ему фингал под глазом.
— Я… я… Послушайте, мужчина, я с серьезными намерениями, я от всего сердца и души, и не надо меня сравнивать с котами, — Эдуард Петрович был напуган, но лучшая защита — это нападение.
— Так, слушай меня сюда, забрал свой букетик и пошел гулять на улицу, кошка занята.
Хабаров бесцеремонно отодвинул соперника, вот прям взбесил он его, ревность вспыхнула огнем, он никому не отдаст свою Дюймовочку. Участковому ничего не оставалось, как уйти, в этом сражении за даму сердца он проиграл, но ничего, значит, его девушка еще не встретилась.
— Лиза.
— Что?
Егор смотрел на Елизавету и не мог не улыбаться, он только сейчас понял, как жутко, смертельно, невыносимо скучал по ней. Но Дюймовочка была настроена иначе и радости не выказывала, ладно, пусть нервничает, ей можно.
— Здрасьте, — Настя поздоровалась с новым женихом.
— Добрый день, я Егор Хабаров.
— Настя, Настя Волкова, сестра этой ненормальной и придурочной.
— Так, хватит любезностей.
— Лиз, ну ты чего? Вот, мужчина к тебе пришел, вроде приличный, с цветами.
— Как-то рано он пришел, почему не через полгода, когда я была бы с таким же пузом, мол, здравствуй, милая, о, да ты уже не одна, ты ждешь ребенка?
— Ребенка? Какого ребенка? Я не понял. Ты беременна? — Егор напрягся, не то чтобы он не любил детей, любил и хотел, к тому же после одного увиденного сна их хотелось делать немедленно.
— Нет, я не беременна, наверное. Но не надо вот так себя вести и пропадать на неделю, не отвечая на сообщения и звонки.
— Я был занят.
— Мертв?
— Нет, занят, прости, малышка, улаживал прошлые дела, чтобы вступить в светлое будущее со своей любимой женщиной.
— Любимой? — Лиза перестала дышать, ладони вспотели, с сердцем вообще творилось что-то странное.
— Да, конечно, любимой, невыносимой, вредной, которая вляпывается постоянно в какие-то истории, иногда меня раздражает и бесит, но больше возбуждает.
— Как мило, я сейчас заплачу, — Настя, все еще являясь свидетелем признания влюбленного мужчины, не могла сдержать слез.
— Но… ты мог хотя бы написать? — Лиза сама чуть не плакала, понимая, что не сможет быть без своего Великана, только он один способен ее укротить, а она и не будет сопротивляться.
— Извини, я мог, но хотел все сделать при встрече.
Егор что-то достал из заднего кармана брюк, встал на одно колено, открыл коробочку и протянул Лизе кольцо.
— О мой бог! — Настя готова была упасть в обморок.
— Спасибо, милая леди, меня так еще никто не называл, — Егор подмигнул сестре своей будущей жены и посмотрел на Лизу, а на той, кажется, не было лица. — Елизавета Витальевна, согласны вы стать моей женой?
— Я… блин… я…
Елизавета Витальевна начала запинаться и заикаться, она ждала, что Егор придет, что все объяснит, что они снова будут вместе, но не до такой степени, чтобы так сразу замуж.
Нет, она хотела этого — подсознательно, но чтобы так стремительно — не ожидала.
— «Да», дура, говори «да», — Настя толкнула в спину. — Такой мужик в ногах валяется, а она титьки мнет.
Хабаров на пару секунд напрягся, была вероятность, что Лиза не согласится, но вот девушка улыбнулась.
— Да, да, Егор Максимович, я согласна.
Все внутри ликовало от счастья, Егор поднялся, надел на пальчик кольцо, прижал к себе любимую, поцеловал, Настя смахнула со щеки слезу. Теперь они обе были как две влюбленные росомахи.
— Я люблю тебя, не сомневайся, Дюймовочка, никогда в этом не сомневайся.
— И я тебя, мой Великан. Но у меня есть одно условие.
— Какое?
— Парни будут жить с нами.
— Какие парни?
— Николай Васильевич и Самсон.
— Хорошо. Я согласен.
— Господи, как хорошо! Надо позвонить папе и Волкову, — Настя убежала в комнату искать телефон.
— Да, кстати, о папе…
— С ним все улажено.
— Даже так?
— Благословение получено.
— Так вы обо всем договорились за моей спиной?
— Естественно, я иначе не могу. А еще я снова нейрохирург, и тебе придется терпеть мои бесконечные дежурства и срочные отлучки.
— Я согласна. Поцелуй меня, я так скучала.
Хабаров был бы рад не отрываться от своей Дюймовочки ни на секунду, коснулся губ, царапая щетиной кожу, проникая языком в рот, слыша тихий стон девушки, от которого срывало крышу.
— А давай родим ребенка?
— Так сразу?
— Не могу ждать.
— А давай.
Лиза сама не понимала, на что согласилась сегодня уже несколько раз, но жизнь, что ждала ее впереди, была намного интересней, чем та, что у нее была.
Эпилог
— Горько… Ох… Какая горькая у тебя, Тамара, настойка.
— Ничего не горькая, Ильич, не выдумывай, недавно пил и не ворчал.
— Настойка горькая, а ты, Тома, глупая баба… Горько!! Горько молодым!
Все дружно и с энтузиазмом подхватили крик Владимира Ильича, он эхом пронесся по лесу, спугнул птиц на ветках деревьев. А молодым ничего не оставалось, как подняться и показать всем, какая сладкая у них будет жизнь, своим поцелуем.
— Они будут так орать весь вечер?
— Да, я не против, так что не ворчи, Дюймовочка, и целуй