Но дело было даже не в этом, плевать Лиза хотела на Семенихина и его помощников, ее волновал Егор.
— Лиз, Лиза, ты меня слышишь? Тебе плохо? Слушай, извини, я не подумала, тебе к психологу надо, посттравматический синдром — это не шутка, я знаю одного специалиста, сейчас найду телефон.
— Не надо, Настя, прекрати, это после меня людям нужен психолог, а не мне.
— Это точно, — старшая сестра была уверена, что Лиза справится со всем, что бы ни случилось у нее в жизни, но все равно помощь и забота нужна от близких. — А это откуда, на барахолке нашла или в антикварном? Ты увлеклась античностью и классической прозой, я не пойму?
Настя рассматривала статуэтку Самсона и бюст Николая Васильевича Гоголя. Они стояли на кухонном столе около торта и чашек с чаем.
— Трофей.
— Что?
— Господи, Настя, ну ты точно отупела с беременностью.
— Не обзывайся, а то я мужу все расскажу.
— Ладно, извини, нервы. Друзья это мои новые, как родные, я ими спасалась от извращенца — короля сухарей.
— Ничего себе, — Настя с подозрением посмотрела на новых друзей сестры. — Это точно посттравматический синдром, я читала про это, нужно обязательно к специалисту, — Настя оживилась, отрезала второй кусок торта, набила полный рот.
— Не то все, Настя, не то.
— А что?
— Влюбилась я.
— Что? — Настя решила, что ей послышалось. — Влюбилась? Ты?
— А что, по-твоему, я совсем черствый сухарь и влюбиться не могу?
— Можешь, конечно, можешь, но кто-то совсем недавно называл меня влюбленной росомахой и просил, если с тобой случится то же самое, чтобы я дала тебе по лицу.
— Я бы рада, чтобы мне дали по лицу, только бы не эти страдания.
Лиза опустила голову на руки, тяжело вздохнула, любовь оказалась не так прекрасна, как все о ней говорили. Мука, страдания, переживания. Короче, вот совсем не про нее эмоции.
— Кто он, кто? Я знаю? Нет, конечно, не знаю, откуда мне знать твоих криминальных парней?
— Не знаешь.
— Так расскажи. Надо выговориться, Лиза, я сестра, я все пойму и поддержу.
Лиза подняла голову, в глазах стояли слезы, на душе было мерзко, но, глядя на сестру, хотелось смеяться. Глаза выпучены, губы перепачканы в шоколадном креме, все-таки беременные такие забавные.
— Это тот, кто спас, можно сказать, меня, нашел в лесу после первого побега от Семенихина.
— О-о-о…
— Егор его имя, Егор Хабаров, он там живет, в лесу, в доме отца, один.
— Ничего себе, вот это дела.
Хоть Настя и была потрясена новостью сестры, но фамилия ей показалась знакомой, где-то она ее слышала, и не раз. Нахмурилась, отпила чаю, постучала по столу пальцами.
— Хабаров, да?
— Да.
— Сейчас проверим.
Настя взяла телефон, забила в поисковике фамилию и имя, начала переходить по ссылкам.
— Точно, да, я вспомнила, папа рассказывал о нем.
— Папа? При чем здесь папа?
— Ой, ну вот ты теперь меня поражаешь, сидит, страдает, чуть ли не слезы льет, а элементарно погуглить фамилию не может.
— Не хочу ничего знать.
Лиза действительно не пыталась найти Егора в социальных сетях или какую-то о нем информацию, понимая, что будет думать и накручивать себя еще больше.
— Папа рассказывал, в том году было дело, ты, как всегда, где-то пропадала.
— Что рассказывал? — Лиза напряглась, если рассказывал папа, то ничего хорошего не будет.
— У главы УМВД области дочь сильно заболела, я не буду врать, что там было конкретно, но никто не давал хорошего прогноза. Нужна была операция, и наш талантливый нейрохирург дал слово, что все пройдет хорошо. Он пообещал, но не получилось, девушка не выжила.
Лиза слушала открыв рот, по спине бежали мурашки, а в голове все складывалось в одну картинку.
— У него еще от отца осталась частная клиника, кстати, хорошая, с квалифицированными специалистами. Но после того случая талантливый и гениальный нейрохирург ушел из профессии. О нем еще репортаж делали, да и в интернете все осталось, на, почитай.
Настя подтолкнула свой телефон к сестре. Лиза начала быстро читать сообщения на экране. Каждое слово, прочитанное ею, было открытием, но так же отдавалось болью в ее сердце за Егора. Он винил себя в случившемся, не мог простить себе, что не спас девушку. Он ушёл в себя, бросил свою практику и поселился в лесу.
Но эта информация ничего не давала, все что угодно может быть в прошлом, но на настоящее, на их личные взаимоотношения не должно было влиять. Не хватало еще влюбиться в мужчину с тараканами в голове, но это уже случилось.
Девушка отложила телефон, вздохнула, и в этот момент позвонили в дверь. Лиза встрепенулась, сердце забилось чаще, кинулась, роняя табурет, к двери, распахнула ее.
— Привет.
— Привет… это ты?
Глава 41
— Ну, и как это называется? Добровольное заточение? Ты бы уже тогда шел в монастырь, в послушники, в монахи тебя не возьмут. Егор, что опять происходит?
Медведев без спроса вломился в дом друга, от него не было вестей три дня, самому пришлось уехать в тот день, когда они виделись в последний раз, вызвали на работу, был тяжелый случай. Тимофей сорвался, поехал, не мог этого не сделать. И вот сейчас его в очередной раз удивляло поведение Хабарова.
— А ну дыхни, — мужчина наклонился, принюхался, ничем не пахло, значит, горькой Егор тоску не заливает. — Странно, а в чем тогда дело? Ты это из-за той белочки?
— А ты всех женщин называешь как-то зоологически? Кошечки, белочки…
— Кобылки, а есть и мартышки, да, я могу, — Медведев громко заржал, Егор покачал головой.
Странно все было и паршиво на душе, он все еще чувствовал груз вины за случившееся год назад, за то, что не сберег, не выполнил обещание, за то, что был слишком самонадеянным и сделал операцию, которая ни к чему не привела. Точнее, привела к летальному исходу.
Да, некоторые потом шептались за спиной, что Хабаров возомнил себя богом, а он лишь использовал крохотный шанс, потому что сидеть сложа руки и ждать сил не было.
Он сам себя наказал, решил, что недостоин лечить людей, ушел в лес, чтобы там задавить самостоятельно свою спесь. А вот отец девочки по имени Вера не держит на него зла, ни в чем не обвиняет, хотя должен, по меркам Егора, и это странно.
Они встретились с Марком Петровичем, долго разговаривали, вспоминали Веру. И то, как с ним разговаривал познавший потерю дочери мужнина, поразило Егора.
Лиза в это время была у себя, Егор уехал