На экране появилось изображение девушки с живыми карими глазами и решительным выражением лица. Она стояла перед аудиторией, жестикулируя со знакомой нашей семье экспрессией. Позади нее висела сложная голографическая схема какого-то устройства.
Семнадцатилетняя Ева пошла неожиданным путем — вместо психологии выбрала теоретическую физику. Впрочем, унаследованное от Алисы умение понимать людей помогало ей делать науку доступной даже для школьников. Ее просветительские ролики о сложных физических явлениях собирали миллионы просмотров.
— Алиса говорит, что полкафедры собралось на репетицию, — с гордостью сказал я. — Ее теория о квантовой запутанности в мезоскопических системах произвела фурор.
— Она всегда была самой непредсказуемой, — заметил Матвей. — Помнишь, как в десять лет заявила, что музыка и физика — две стороны одной медали, и начала создавать визуализации симфоний через квантовые состояния?
— И оказалась права, — кивнул я. — Сейчас ее метод используют в шести странах для обучения студентов-физиков.
Голографическая карта сменилась новостной лентой. Матвей улыбнулся, заметив репортаж о победе на международной олимпиаде по робототехнике в Сингапуре. Пятнадцатилетние Максим и Арина, его младшие брат и сестра, представили там проект автономной экосистемы для марсианских колоний. Два совершенно разных характера: вдумчивый, методичный Максим от Иры и порывистая, вдохновенная Арина от Рады, — но, когда дело касалось робототехники, они работали как единое целое.
— Они звонили час назад, — сказал я. — Предлагают применить свою систему для реабилитации сибирских озер. Убеждают, что технология масштабируема.
— И ты дал добро? — спросил Матвей, хотя уже знал ответ.
— Конечно. Система показывает девяносто три процента успеха при правильной реализации. К тому же Ира уже разработала финансовый план, а Рада подключила международных партнеров.
Матвей задумчиво покачал головой:
— Иногда я не понимаю, как вы все это сбалансировали. Шесть женщин, столько детей, управление страной…
— Дело не в балансе, — ответил я, выключая один из экранов. — Дело в синергии. Каждый делает то, что у него получается лучше всего, и поддерживает остальных. Это не так сложно, как кажется со стороны.
— Вчера Диана показывала свои новые алгоритмы, — сказал Матвей, переводя тему. — В четырнадцать уже пишет код для обработки научных данных, который используют в космической программе. Рада, кажется, до сих пор не может поверить, что ее дочь выбрала программирование вместо искусства.
Я усмехнулся:
— Но все равно гордится. Видел, как она хвасталась на последнем приеме у французского посла? А что насчет Таси? Тринадцать лет, а уже выступает на международных дебатах, представляя молодежные инициативы. Вся в Лизу — такой же талант к коммуникациям.
— И Платон со своей историей науки, — добавил Матвей, улыбаясь. — Анна говорит, что в двенадцать он знает больше, чем она в университете. Его исследование о парадоксах научного развития публикуют в международном журнале.
Разговор прервал звонок. Я активировал громкую связь.
— Слушаю, Михаил Александрович.
— Александр Сергеевич, макет стратегии готов, — раздался голос советника по экономике. — С учетом ваших замечаний внесли корректировки в раздел о высокотехнологичном экспорте. Будут еще указания?
— Пришлите финальную версию, — ответил я. — Мы с Матвеем Александровичем просмотрим перед ужином.
После короткого прощания связь прервалась. Я отвлекся от экранов и посмотрел на ночную Москву. Огни города рисовали в темноте причудливые узоры — словно схема квантового компьютера в увеличенном масштабе. Силуэты новых научных центров и университетских комплексов органично вписывались в исторический облик столицы. Модернизация без потери идентичности — один из ключевых принципов моей программы преобразований.
— Знаешь, — произнес я тихо, отходя от окна, — иногда я думаю, что главным моим достижением стала не модернизация страны, а наша семья. Каждый из вас нашел свой путь, свое призвание. И при этом вы остаетесь единым целым, поддерживаете друг друга.
Я замолчал, погружаясь в опыт бесчисленных симуляций.
Матвей на мгновение замялся, но все же решился спросить:
— А что показывает Система на следующие сто лет? Несмотря на все успехи, ты не можешь быть президентом вечно. Что будет с Россией дальше?
Я подошел к голографической карте и коснулся мерцающей точки — Москвы. Изображение отозвалось, расширяясь и показывая детализированный план города.
— Система показывает, что мы на верном пути, — ответил я с той особой улыбкой, которая появлялась, когда я видел что-то важное в своих симуляциях. — Россия станет не просто технологическим лидером — она изменит сам путь развития человечества. То, что мы начали, продолжится и после нас. Главное, что мы заложили правильный фундамент.
Карта сменилась вереницей новостных заголовков: запуск нового квантового центра в Новосибирске, испытания экологически чистых производств на Урале, прорыв в технологиях термоядерного синтеза в Санкт-Петербурге, успехи в освоении космоса, открытие постоянной базы на Луне и подготовка марсианской экспедиции…
— Что насчет преемника? — осторожно спросил Матвей, понимая деликатность темы.
— Я вижу несколько возможных кандидатур, — ответил я после паузы. — Но решать будет народ. Моя задача — создать систему, которая не зависит от одного человека. Когда я уйду, все должно работать так же эффективно.
Матвей кивнул, словно ощущая мудрость в моих словах. Повернувшись ко мне, он проговорил:
— Знаешь, что самое удивительное? Ты всегда говорил, что настоящие изменения начинаются с мечты. Мы выросли, веря в это. И теперь видим, как мечты становятся реальностью…
— Пора домой, сынок, — улыбнувшись, перебил я, положив руку ему на плечо. — Завтра важный день.
Мы вышли в коридор, где нас ждала охрана. Несмотря на высокий пост и международное влияние, я старался сохранять простоту в общении. Охранники, давно привыкшие к моей манере, держались уважительно, но без излишней формальности.
Когда мы спускались к машине, нас нагнал взбудораженный Роман, размахивая планшетом. Его глаза, так похожие на глаза Анны Викторовны, сияли восторгом.
— Пап, мы сделали это! — воскликнул он, не обращая внимания на протокол. — Стабильная квантовая телепортация на макроуровне! Смотри на результаты тестов!
Он развернул планшет, демонстрируя сложные графики и диаграммы. Я быстро просмотрел данные, и радость затопила меня:
— Это прорыв! Когда публикация?
— Через неделю в Quantum Physics Letters. Рецензенты уже подтвердили значимость результатов. Даша говорит, что на практическое применение уйдет года два, но принцип работает!
— Сначала ужин, — улыбнулся я, направляясь к лифту. — Ваши мамы этого не простят. А завтра обсудим детали в институте.
Роман энергично кивнул, все еще переполненный эмоциями от научного прорыва,