Трогаю лоб. Опять температура? Это какой-то дикий бег по кругу. Надо позвонить мужу, у нас заканчивается лекарство, чтобы сбивать жар.
Глаза замечают на циферблате время. Около восьми вечера. Макс опять задерживается.
В больнице давно закончился рабочий день, он уже должен быть дома. Но его нет. И телефон молчит.
Ни СМС, ни звонка о том, что он снова вернётся позднее.
Ненормированный рабочий день так себе история, когда у тебя дома жена и беспокойный ребёнок.
Обида давит от его равнодушия, но я не позволяю её взять верх.
Не знаю, случайность ли, но почему-то в последние недели его задержки на работе всегда удобно совпадают с тем, что дома сложности с Сашкой.
Не хочу верить, что он намеренно задерживается, но против моего желания эта мысль заставляет меня нервничать.
– Чушь! Нет, Макс, он не такой. Он никогда не бегал от ответственности. Он любит дочь и меня. Просто… Просто с тех пор, как я начала отучать её от груди, всё пошло наперекосяк, – тихо уговариваю себя.
Только стоит ли себя обманывать, Полина? Всё же налицо! А точнее, в его поступках.
Хватит притворяться, что всё, как прежде! Нет, ничего подобного. Практически ничего не осталось от былого.
Раньше… Раньше было иначе. Макс хоть пытался помочь, когда я, вымотанная до предела после бессонной ночи, валилась без сил. Приходил домой, брал дочь на руки, развлекал, давал мне передохнуть.
Я могла провалиться в сон на несколько часов, и он не будил, не дёргал по пустякам, не требовал внимания, занимаясь ребёнком самостоятельно.
А теперь его словно просто… нет. И я подозреваю, что он сознательно сбегает из дома, от нас.
Приподнимаюсь с кровати, стараясь не шевелить матрас, но дочь тут же ворочается и хмурит бровки.
Замираю, не дышу. Сердце колотится так, будто сейчас вырвется из груди. Моя нервная система не выдержит, если придётся снова укладывать её.
Сбегаю на кухню, чтобы хоть немного перевести дух. Эти бесконечные укладывания, капризы, ночные пробуждения… Я так устала. Кажется, сил больше нет. Не физических. Скорее, моральных.
И как назло, дочь словно специально тренирует мою нервную систему тем, что при появлении моей мамы или свекрови закатывает истерики с требованием не оставлять её без моего присутствия.
До рождения Сашки мне казалось, что во мне куча энергии, и я вытяну и рождение ребёнка, и дом, и спорт, и кучу других вопросов. А сейчас кажется, что во мне остались лишь капли от того, что было во мне живого, и черпать мне эту энергию уже неоткуда.
Теперь я ненавижу быт, и при этом точно понимаю, что сейчас я в нём утонула по самую макушку.
Беру в руки телефон. Открываю чат. Пальцы замирают над клавиатурой.
Что написать мужу?
«Где ты?» – получится словно допрос. Ответ очевиден: «На работе».
«Когда вернёшься?» – бесполезно. Он ответит: «Как освобожусь».
И всё-таки звоню. В конце концов, я имею право знать, где он!
– Алло, – сухо. – Да, Полин, – практически официально. – Что ты хотела?
Что я хотела? Действительно, а что я хотела? Наверное, чтобы мой муж наконец-то почаще начал появляться дома, а не только спать приходил? Чтобы помог мне с нашей дочкой, ещё, например.
– Спросить, когда домой вернёшься.
Молчание.
– Алло, Макс. Ты здесь?
– Поль, конечно, я здесь. Я скоро. Как там у вас дела?
– Температура опять. Купи лекарство. Кончается.
– Надо, чтобы её врач посмотрел.
Не успеваю ответить, как слышу где-то на заднем фоне заливистый женский смех.
– Ладно, сейчас собираюсь.
Без прощания кладу трубку.
Вот вроде ничего особенного, я понимаю, что среди его коллег есть и женщины, но всё равно, после этого смеха, тихое и настойчивое чувство ревности словно довитая змея заползает под кожу.
Не понимаю себя. Раньше я была спокойной. Разумной. Уверенной. Теперь же во мне появилось что-то совсем чуждое мне: ревность, острая и необъяснимая.
Умом понимаю, что он на работе, среди коллег, медсестёр, пациентов. Но раньше это не цепляло, а теперь…
Полагаю, я просто его ревную к жизни. К жизни, где он сам себе хозяин, и не как я – заперт в четырёх стенах.
Замечаю, как в чате мессенджера появляются три точки. Муж что-то мне печатает.
«Извини, толком не поговорили. В ординаторской очень шумно».
Слышу, как дочка снова возится в кровати.
Раньше я ждала бы его, пока не придёт, а теперь не хочу. Ложусь рядом с дочкой. Усталость сваливает с ног, и бороться с ней совершенно не хочется.
Но не проходит и несколько минут, как я ловлю звук отрывающийся двери.
Прислушиваюсь.
Максим приехал домой. Муж словно крадётся. Задерживает дыхание, остановив движение после скрипа петли, и, кажется, он теперь совсем не дышит, чтобы не нарушить тишину, и не разбудить нас.
Что это? Забота или желание скрыть своё позднее возвращение с последующей необходимостью объяснений?
Притворяюсь спящей. Но ресницы, наверное, дрожат. Я никогда не умела хорошо врать.
Он крадётся на цыпочках, но старые половицы предают его желание остаться незамеченным.
– Ты почему так долго сегодня? – мне вдруг кажется, что мой голос звучит очень резко в этой тишине.
Он вздрагивает, оборачивается на него.
– Я тебя разбудил? – Не отвечает на мой вопрос. – Как Сашка? – следом спрашивает, чуть громче шёпота, стягивая с себя пиджак.
– Тяжело. Постоянно на мне, – сглатываю обиду от недавнего равнодушного разговора. – Сейчас вот тоже уснула не сразу. Беспокойная очень.
– Из-за температуры. Зубы проверяла? Привози её завтра. Педиатры посмотрят.
– Думаю, со здоровьем всё в порядке. Да, возможно, и зубы. А что капризная, так она кроме всего прочего ещё… скучает по тебе, Макс. Всё повторяет «папа, папа» и смотрит на меня с вопросом в глазах.
Не могу признаться, что не только дочь по нему скучает. Я тоже безумно скучаю, но сказать ему об этом почему-то стыдно.
Глава 2.
Глава 2.
– Ты Сашку на прививку записала? – Утром, не поднимая глаз от телефона, спрашивает меня.
Молчу.
– Полин… – поднимает наконец-то на меня глаза. – Полин… Внимание на