И правда, изнутри неслась залихватская музыка, и слышались возбуждённые голоса.
— Да мы из академии… — начал было Тагай, но громила его перебил.
— Ничего не знаю, я вас первый раз вижу, так что давайте, проваливайте подобру-поздорову.
В это время Костя немного сместился по крыльцу вбок и заглянул в окошко. Затем прикрыл глаза, снова открыл и заметно порозовел.
— Там девицы полуголые, — шепнул он Тагаю. — Прям так и ходят с этими своими наружу…
И вот эта фраза словно заставила Добромыслова активизироваться. Он собрался и сделал полшага к амбалу, который уже собирался закрыть дверь.
— Слушай, уважаемый, пусти, — быстро проговорил он. — Академские мы, чистая правда! Боевики мы, с первого курса! Собственно, поэтому нас и не видел. Только исследуем город, так сказать, ну и старшекурсники посоветовали сюда. Если что, мы при деньгах, не бузим, не блюём, пусти, пожалуйста.
— Не положено, — громила покачал головой, но, кажется, уже не так уверенно, как прежде.
Заметил это не только я, но и Тагай, поэтому начал наседать на охранника.
— У нас, вон, даже барон с собой есть, — он кивнул в мою сторону. — И вообще мы Коктау пережили, может быть, слышал? А наш Виктор только что с обороны Горного вернулся. А ты… совести у тебя нет, друг.
— Совесть у меня есть, — усмехнулся тот. — А вот с финансами сложнее, они по большей части поют романсы.
Намёк оказался более, чем прозрачный. И Тагай ни на секунду не растерялся. Я вообще понял, что, если уж он поставит себе цель, обязательно её достигнет, чего бы ему это не стоило.
— Ну это-то вообще ерунда, сейчас поможем, чем сможем, — проговорил он и принялся засовывать в кармашек громиле не слишком крупные купюры.
Но тому вполне хватило. Он посмотрел на деньги, перекочевавшие к нему, сверху вниз и открыл массивную дверь.
— Заходите, — пробасил он. — Но помните, тут никаких разборок. И на улице перед заведением тоже!
Тагай и Костя молитвенно сложили руки перед грудью, мол, клянёмся, что ничего подобного не произойдёт. Я же ограничился кивком. До сих пор ко всему происходящему я больше относился с некоей недоверчивой иронией.
Нам указали на свободный столик, расположенный почти у сцены. Как оказалось, это тоже за отдельную плату. Но Тагай, оказавшись в атмосфере питейного заведения, очень быстро начал вести себя, словно рыба в воде. При этом он не сорил деньгами, все его траты были умеренными и чётко рассчитанными, что не могло не вызвать уважения.
Мы заказали еду и пенного на запивку. И в этот момент, на сцене распахнулись шторы, и вперёд вышли пять фигуристых девиц в ярких нарядах, чулках, корсетах и масках, которые принялись залихватски танцевать канкан.
Признаюсь, несмотря на достаточно громкую музыку, мы сидели недалеко от музыкантов, зрелище захватывало полностью. Когда я посмотрел на Тагая, то обратил внимание, что у него практически слюна капает. А вот Костя сидел с приоткрытым ртом, явно поражённый увиденным.
«Ну, ничего, ты сегодня ещё не такого насмотришься», — подумал я.
А девчонки отжигали на полную, явно не боясь перестараться. Честно говоря, даже я засмотрелся, чего уж там. Женское тело — вообще достаточно приятное зрелище само по себе. А если оно ещё и грациозно двигается в гармонии с музыкой, то на него можно смотреть достаточно долго.
Костя в какой-то момент начал ёрзать на стуле, словно ему надо было в туалет, но я понял, что дело вовсе не в этом, а в естественных человеческих потребностях. Тагай уже, не стесняясь, пялился на девиц.
— Ты бы поаккуратнее, — заметил я. — А то сейчас сожрёшь девчонок взглядом, и нам ничего не оставишь.
Костя глянул на меня и усмехнулся, но лицо его при этом, то бледнело, то снова румянилось. Замечательные преображения.
— Ой, да… — хотел было отмахнуться Тагай, но потом, наоборот, приблизился к нам. — А спорим… спорим, я достану чулок одной из танцовщиц⁈
И такой азарт загорелся в его глазах, что мне даже захотелось подыграть.
— А давай, — согласился я. — Только если не достанешь, вся сегодняшняя гулянка за твой счёт!
— Вот увидишь, — загадочно пообещал друг и направился за кулисы.
— А что, — сглотнул Жердев, — так тоже можно?
— Ну, по крайней мере не запрещено, — хмыкнул я, понимая, что сегодня будет весело. — А ты-то чего отстаёшь?
— Да не, я… — смутился Костя. — Просто переживаю, чтобы Тагай чего не отчебучил.
На сцену вышел конферансье, поправил белоснежную бабочку и громко заявил:
— Уважаемые гости, сегодня для вас насыщенная программа! — со всех сторон раздались аплодисменты, и я наконец-то огляделся, рассматривая тех самых уважаемых гостей. — А именно. Турнир борьбы на руках! Победитель получит большой кубок и зарезервированный столик на ближайшие две недели.
— Ура! Даёшь чемпиона! — закричали ребята с задних рядов.
Да, действительно, знакомых лиц здесь хватало. Многих я встречал в академии, других видел в Коктау. Собственно, к любому мог подойти и поздороваться, представившись. Конечно, с нашего первого курса народу было мало, оно и понятно, не успели ещё приобщиться. А вот старшекурсников было предостаточно.
В подавляющем большинстве это, конечно, были ребята, но встречались и девушки, хотя эти вели себя либо скованно, либо так, словно каждый день тут отдыхают. Помещение заполняли шум разговоров и лёгкая музыка, оттеняющая их. Громкой она становилась лишь тогда, когда девушки танцевали на сцене.
Честно говоря, только теперь я смог расслабиться. Причём реально впервые с того момента, как умер. Да что там, на стене я тоже всё время был собран и сосредоточен. Так что можно сказать, расслабился впервые лет за пятнадцать.
Но, разумеется, не до конца. С учётом моей жизненной и смертной предыстории всегда приходилось ждать опасностей и всякого подвоха со стороны реальности.
— Также состоится алкогольный поединок, — продолжал тем временем конферансье. — Победитель будет навсегда увековечен в нашей галерее и получит бесконечный запас пенного также на ближайшие две недели!
— Отлично! — прокричал кто-то. — Я как раз подготовил печень!
А я улыбнулся. Меня лично алкоголь никогда особо не брал, потому что внутренний огонь выжигал его без остатка. Но ради хохмы можно и поучаствовать.
— Ещё спешу напомнить, что для уставших господ есть комнаты на втором этаже. А для особо уставших,