Тяжела судьба солдата,
Нет беды страшней войны.
Кто-то должен супостата
Гнать подальше от страны.
Может он воюет храбро,
И живой ещё пока.
Может быть какая баба
Приголубит мужика.
Там ему непросто тоже
Жить без ласки на войне.
Ведь желанье душу гложет.
Он простит, надеюсь, мне.
Мне наврочила гадалка,
Что погибнет муженёк.
И тебя мне тоже жалко.
Натерпелся паренёк.
Можешь ты порою вешней
Тоже сгинуть среди трав.
И покинуть мир наш грешный,
Женской ласки не познав.
Глава 9 Январь 1942 г.
Он теперь почти женатый,
И гуляя по двору,
Приводил в порядок хату,
Подбоченясь, поутру.
Подчинил забор упавший,
Прохудившийся сарай.
Через ад пройдя, солдату
Довелось познать и рай.
Он всё время делал что-то.
Округлился и окреп.
А исполнив всю работу,
Кушал борщ и тёплый хлеб.
Рассуждал порою с грустью,
Съев картошку и грибы,
На печи, обняв Марусю,
О превратностях судьбы.
Каждый день свершал исправно
Молодое естество,
С самогонкой встретил праздник —
Новый год и Рождество.
Только вскоре доля злая
Стала к ним ломиться в дверь.
Пара дюжих полицаев
Налетели как метель.
Говорят: — поедешь, Ваня,
На работу. Путь далёк.
И Маруся на прощанье
Дала в руки узелок.
Обняла его как брата,
И шепнула на ушко:
— За грехи пришла расплата,
Уезжаешь далеко.
Нацепила крест на шею.
Стала слёзы горько лить:
— Там, в Германии, еврею,
Без него тебе не жить.
Я всегда об этом знала.
Трудно скрыть, обрезан он.
В первый день, как увидала
Без завшивленных кальсон.
Нелегко прожить с той меткой
На чужбине, милый друг.
Дам я брата документы.
Ты отныне — Иванюк.
Будешь несколько моложе.
Ты пиши из дальних мест.
Я надеюсь, что поможет
И тебе нательный крест.
Полицейские бульдоги
Оторвали от семей,
И погнали по дороге
Семь девчат и трёх парней.
Сельский клуб, большая сцена.
Шум и гам стоит кругом,
И потомки Авиценны
Восседают за столом.
Здесь парней и девок голых
Прогоняют мимо них.
А последний венеролог
Смотрит или нет больных.
Помещенье стало ныне,
Как Гоморра и Содом.
И ладонями своими,
Словно фиговым листом
Прикрываются мужчины.
У девиц в глазах испуг.
Больше мест у них причинных,
Не хватает пары рук.
А фашисты, хищной стаей,
Гогоча, как жеребцы,
За бока девчат хватают
И щипают за сосцы.
Вот со смехом мерзким звонким,
Как бодатую козу,
Симпатичную девчонку
Потащили за косу.
Им до криков и до стонов
Никакого дела нет.
Распрекрасную Мадонну
Затолкали в кабинет.
А врачи, толкая грубо,
Мышцы щупают парням,
И заглядывают в зубы,
Как на ярмарке коням.
Если кто-то не по нраву,
Слаб руками, как на грех,
Ждать не долго до расправы.
Пуль хватает им на всех.
Вдруг Семён услышал: — Юдэ.
Обратив туда свой взор,
Видит — парня без прелюдий
Повели к стене во двор.
Мусульманством объясняя
Обрезание своё,
Шёл, Аллаха умоляя,
Но не слушало зверьё.
Смерть несут фашисты споро,
Взяли много за войну
Жизней. Выстрел у забора
Оборвал ещё одну.
Сеня не был фаталистом.
Не спасёт его господь,
Стоит лишь взглянуть фашистам
На обрезанную плоть.
Не дожить до юбилея,
И не отвратить удар.
Не поможет крест на шее,
Что дала Мария в дар.
Будет нынче пир воронам,
Вон галдят наперебой.
Шёл парнишка обречённо,
Как скотина на убой.
Шаг один до преисподней,
Молит он: — спаси, Творец,
Не найдёт пускай сегодня
Грудь мою слепой свинец.
Перед ним идёт деваха,
Как Венера хороша,
А за нею, как на плаху
Сеня, в спину ей дыша.
Венеролог на девчонку
Устремил фривольный взор.
Взор циничного подонка,
Даже слюни не утёр.
Вдруг раздался громкий топот
Во дворе невдалеке,
И Семён услышал шёпот
На еврейском языке:
— Что ты стал? Иди за полог,
Не задерживай людей,
И не жди, чтоб венеролог
Увидал, что ты еврей.
Спрячься быстро за колонну
И прикрой рукой свой срам.
Сеня, крайне удивлённый,
Посмотрел по сторонам.
Но никто в тылу и сбоку
Близ Семёна не стоял.
Неужели голос Бога
Он сегодня услыхал?
И пока фашисты дружно
Отвернулись на окно,
Понял он, что ждать не нужно
И шагнул за полотно.
Там из вороха одежды
Он извлёк свои штаны.
Все приверженцы надежды
Будут ней награждены.
Зубы цокали морзянку,
И его всего трясло.
Он сыграл с судьбой в орлянку
И сегодня повезло.
Бил озноб в тщедушном теле,
И не скоро он угас.
Неужели, в самом деле
Он услышал Бога глас?
Он, когда шагал в колонне,
Слышал этот шёпоток,
И потом, уже в вагоне
Он забыть его не мог.
Разместили на перроне.
Стужа — это не беда.
Начался под крик вороний
«Праздник вольного труда».
Немец в новеньком мундире,
Не жалея громких слов,
Говорил о новом мире
Без цыган и без жидов.
Стайка девиц в сарафанах,
Не взирая на мороз,
Нежных и благоуханных,
Принесли охапку роз.
Под рыданье саксофона
Два нетрезвых казака,
Одурев от самогона
Танцевали гопака.
Говорил мужик в заплатках,
Отощавший как скелет,
Про новейшие порядки
И про Рейх на много лет.
Говорил, что путь не труден
Если в мире нет оков.
Как живут прекрасно люди
Там где нет большевиков.
Фюрер наш отец пречистый,
А Германия