— Это всё?
— Еще нет! Далее я по своей собственной инициативе, прихватив одного парня-детектора лжи из охранников Центра и начальника СБ Кернера Вольфганга Аккермана, вернулся в тратторию «Buonissimo», где мы еще раз поговорили с синьором Зингеролле и взяли у него воспоминания, из которых потом сделали неподвижные колдофото, так как Аккерман выдвинул интересные идеи: во-первых, попробовать «пробить» нападавших через магловский Аврорат, сказал, что у них есть специальная «база данных» всяких отморозков, а во-вторых нанять частного детектива-сквиба, чтобы он вел это дело с магловской стороны, — доложил Ругхарт.
— Это все — отличные идеи, работайте, Петер, дальше в этом направлении, — сказала Амелия, потом взглянула на Грюма, который просматривал очередное воспоминание и сказала, — пришли ко мне Ньюболда с О`Нейлом, пусть отчитаются, что им удалось найти в Хогвартсе.
Энтони и Дермонт явились сразу же, видимо, догадывались, что следом за Питером на отчет пойдут они. Ньюболд начал:
— Мы тщательно обыскали рабочее место Ирмы Пинс в библиотеке. Не нашли абсолютно ничего предосудительного, а также не обнаружили никаких контактов ни в каком виде. Сделали вывод, что на работе она такой информации не держала. Затем мы отправились осматривать её личные покои. Эта Пинс оказалась большой педанткой, она сохраняла всю переписку, которую когда-либо вела. За период «до вербовки» на наш взгляд интересны несколько писем Альбуса Дамблдора, где он просит её содействовать его трудоустройству в Хогвартс и дать знать, когда здесь появится вакансия. Остальное — переписка с однокурсницами, покойными родителями и также скончавшейся уже её двоюродной сестрой.
— Далее мы обнаружили переписку с её, по показаниям менталиста, вербовщиком Джорджино Беннтичиано в 1934-м году. Мадам на тот момент было уже пятьдесят три года (она же однокурсница Директора), а этому итальянцу всего двадцать пять. Конечно, Пинс, как и любая нормальная волшебница, которая за собой следит, не выглядела на свои пятьдесят с хвостиком и, судя по их очень и очень горячей переписке, отношения у них были совсем не платонические. Надо сказать, этот Джорджино был еще тот затейник и скабрезник. Я читал, мадам, и краснел, — продолжил О`Нейл.
— Хорошо. А после 1934 года с кем она переписывалась? С этим Джорджино? — уточнила Амелия.
— Увы, он её бросил, — ответил Дермонт, — так сказать, завлек добропорядочную даму в преступную паутину и посчитал свою миссию выполненной.
— Дермонт, вы можете разговаривать нормальным языком? Откуда вы этого понабрались? — удивилась Мадам Боунс.
— Начитался записей в её ежедневнике — они все такие образные и патетичные. Но ближе к делу. Больше никакой личной переписки мадам библиотекарь не вела. Летом, когда уезжала в отпуск, получала открытки из Хогвартса от профессора Трелони. Профессор писала почти всегда одно и то же: скучаю, жду, когда вернешься, вспоминаю наши совместные вечера. Возможно, их соединяло нечто большее, чем любовь к русской поэзии, — сделал предположение О`Нейл.
— Любовь к русской поэзии? Откуда такие сведения? Вроде нигде такого не было записано? — удивился Ньюболд.
— Ну как же ты не помнишь! Профессор нам сама об этом рассказала, когда мы её допрашивали по поводу исчезновения Северуса Снейпа, она еще стихи читала про ядовитое дерево, — заметил О`Нейл.
— Очень смутно припоминаю, но про зельевара. Про Пинс — не помню, — покачал головой Энтони.
— Что-то еще было необычного? — обратилась Амелия к Дермонту.
— Вы знаете, да, кое-что мне показалось подозрительным. У нее была целая пачка пустых бланков заказа в лавке зелий Шайверетча. Как это странно, подумал я, — почему не у того же Малпеппера? Его Аптека находится на Диагон Аллее, а «Яды и Отвары Шайверетча» — на Ноктюрн Аллее — что бы там делать приличной леди, да еще и хогвартскому библиотекарю? И что я сделал, как вы думаете?
— У наст тут не вечер вопросов и ответов! Хватит разыгрывать представление, просто докладывайте, Дермонт! — осадила своего сотрудника мадам Боунс.
— Слушаюсь, мадам. Бланки заказов были прошиты с одной стороны как магловский блокнот. Вывод — либо она сначала отрывала бланк и на нем писала, либо писала, а потом отрывала. Первый вариант нам бы ничего не дал. Но слава Мерлину, она писала прямо в блокноте. Применив особое заклинание, которому меня научил мой профессор рунологии, я смог прочесть тончайшие следы отпечатков записи, сделанной на оторванном листе, — пробарабанил на одной ноте слегка обидевшийся О`Нейл.
— И что же там было написано? — спросила заинтригованная Боунс.
— «Пока стоит приостановить наши исследования, здесь много врачей, которые могут быть слишком любопытны к чужой работе, сообщу, когда симпозиум закончится», — прочел с пергамента, куда он переписал текст Дермонт.
— Значит наша следующая цель — Шайверетч. Хм, неожиданно. Одно дело — нелегальные зелья и ингредиенты, это, по крайней
7/289
мере, хотя бы было понятно. Но шпионаж? Пока ничего не предпринимайте — нужно хорошенько все обдумать. Вы молодцы. Особенно вы, Дермонт. Думаю, повышение в должности не заставит себя ждать. — Мадам Боунс отпустила оперативников и снова посмотрела на Грюма, который, судя по всему, закончил изучать материалы дела и сидел хмурый и погруженный в собственные мысли.
— Аластор, — обратила на себя внимание Амелия, — всё посмотрели?
— Да, посмотрел всё. Сижу и думаю, как я такое мог допустить. Он же действительно был отличным аврором и лучшим другом Поттера, почему мы все сразу поверили, что именно он предатель?
— Этого я, увы, не могу сказать, — ответила мадам Боунс. — Мне нужны ваши воспоминания о том дне, когда вы проводили допрос Сириуса Блэка вместе с Альбусом Дамблдором. С самого утра, до вечера.
— Зачем весь день-то?
— А потому, что Главный аврор Уолтер Дженнер этот день не помнит вообще. Как его позабыли и те, кто Блэка задерживал. Ты же читал заключения менталиста. Получается, только у тебя одного сохранились воспоминания о Сириусе Блэке после его ареста.
— Хорошо, я сейчас изыму их. Амелия, ты реально думаешь, что Альбус все это подстроил? — уточнил Грюм.
— Я пока не знаю, что думать. После того, как ты уйдешь, я отправлю ему повестку о явке для дачи показаний. Сегодня — крайний срок. Прошу тебя, после того, как ты выйдешь из министерства, куда-нибудь на две недели уехать из Лондона. На всякий случай. Есть куда? — спросила Амелия.
— Есть. Шли патронус, если будет нужно что-то еще, — сказал Грюм, наматывая на