– Ну, никак, потому что его не было.
– Его не было дома? И только? Вы с ним разминулись?
– Вот в том и дело, его не было. Он не уходил, и дома его не было. – Ноготок умоляюще посмотрел на собеседника, но не увидел в глазах понимания и сбивчиво продолжил. – Зайцы сказали, что он дома, но дверь была открыта, и его дома не было. Но он никуда не уходил. Зайцы это знали.
– Откуда они это знали? И где сами зайцы?
Мышонок испуганно посмотрел в сторону реки, затем медленно поднял взгляд к Хами-хама.
– Они зашли в дом.
– А дальше?
Ноготок покачал головой, и опустил глаза.
– Они просто зашли туда, и все. Я звал их. Но больше никто не откликался. Ни разу. Я даже шороха не слышал. После этого я убежал.
Хами-хама тяжело вздохнул и стал настойчиво тереть набалдашник посоха – верный признак того, что он усердно что-то обдумывал. А подумать было над чем. История Ноготка ему крайне не понравилась. Ничего не предвещало беды. Все знают, что мышата-странники большие фантазеры и ещё большие трусишки. Но шестое чувство подсказывало, что не все так просто в этой истории. А это значило, что придется менять план. Как же Хами-хама не любил менять планы! Тем более менять их не по своей прихоти. И уж подавно ему не нравилась мысль идти в гости к Деду Барагозу. Встреча с бобром могла поставить крест на его пути к заводи. Но что оставалось делать? Не мог же он не проверить историю мышонка. А вдруг действительно случилась неприятность? Хами-хама решительно поднялся.
– Сам домой доберешься, Ноготок? – Хами-хама очень надеялся, что тот в состоянии преодолеть пару километров и ему не понадобится в этом помощь. Конечно, медведь и здесь предложил бы свои услуги проводника, но сколько бы времени он тогда потерял! А он чувствовал, что как раз время было на вес золота.
– Конечно доберусь. Я так, присел отдохнуть, с мыслями собраться. До дома не так далеко.
– Ну что же, тогда прощай Ноготок. – и Хами-хама зашагал в сторону домика Деда Барагоза.
Глава 4
Уже через пару минут Хами-хама вышел к реке. Настроение было плохое, но радовала погода. В такую жару у воды практически не было гнуса. Сам медведь жил далеко от болот и потому не слишком страдал от назойливых насекомых. К тому же у него было заготовлено несколько снадобий от этой напасти. На любой вкус и любой консистенции. Капли от слепней, спрей от мошкары, разные мази от комаров. Всем этим Хами-хама пользовался, когда отправлялся в гости на болота к своему другу Шлепеню-Топеню. Сегодня он их не захватил и был крайне раздосадован своей несообразительностью. Но погода его выручила. На берегу стояла тишина. И ни один комар не пищал над ухом.
Сама речка, которую местные жители называли Дымкой из-за глинистого дна, что мутил воду, а обитатели противоположного Вертлюгой, из-за множества поворотов, была не широкой. При желании и недюжинной силе, можно было даже докинуть камень до противоположной стороны. Но было у реки и другое имя. Его она получила от странников, чужаков и гостей Лабиринта. Зыбучая. Несмотря на свою кажущуюся медлительность и спокойствие, она погубила не одного героя. Бравые войны и искатели приключений не принимали всерьез мелкую речушку и лезли в воду иногда даже не сняв доспехи. С легкостью доходили они до середины потока, благо глубина была всего по колено, а затем ловушка захлопывалась, и топкая глина под ногами уже не выпускала свою жертву. Конечно, о Зыбучей теперь не знает только младенец, но и в наше время случаются странники, впервые попавшие в Лабиринт, и для них этот мирный поток становится настоящим испытанием.
Хами-хама пошел вдоль берега. Здесь была натоптана еле заметная тропинка к дому Деда Барагоза. Собственно он ее и натоптал. Само жилище бобра уже виднелось. К парадной двери небольшой хатки из стволов деревьев и веток вела дорожка, проложенная меж кустов шиповника. Дед Барагоз обожал чай с шиповником. Позади домика все заросло малиной, ежевикой и разноцветной смородиной. Старый бобр делал отменное варенье из ягод, а затем использовал его в своей выпечке, ради которой зайцы и бегали к нему в гости, иногда рискуя попасть под горячую лапу хозяина.
Перед тем как ступить на дорожку к хатке, Хами-хама немного подождал. Он силился услышать хоть какой-то звук, который мог рассказать ему о том, что ждёт его внутри дома. Но, как он ни прислушивался, единственное, что смог различить его острый слух, это тихий плеск воды. Гораздо более тихий, чем обычно. Обоняние тоже не помогло. Тогда Хами-хама пошёл по песчаной дорожке. С каждым шагом к приоткрытой двери мышцы напрягались все сильнее. Мощные лапы вцепились в посох, словно металлические тиски. Медведь был готов дать отпор любому, кто мог скрываться в доме. Перед входом Хами-хама пришлось освободить одну лапу, чтобы толкнуть ею дверь. Мгновение, и он уже внутри. Никто на него не напал. Ни сразу, ни через минуту. Он снова долго прислушивался, принюхивался, оглядывался, и, наконец, сделал вывод, что здесь никого нет. С одной стороны, это вызвало облегчение, с другой, подтверждало рассказ Ноготка – Дед Барагоз и зайчата куда-то пропали.
В хатке царил полумрак. Окон здесь не было, если не считать полупрозрачной форточки во входной двери. Это узкое отверстие и давало основной свет. Очаг, располагавшийся посреди круглой комнаты, не горел. Хами-хама поднес руку к углям, они еще давали тепло. Значит костёр потух пару часов назад. Других следов, которые могли разъяснить происходившее, не было. Лишь слабый скрип заставил медведя насторожиться. Он раздался из дальнего конца комнаты, оттуда, где у Деда Барагоза находилась кладовая и черный выход в сад. Хами-хама сразу успокоился. Звук издавала не плотно прикрытая дверь. К ней сыщик и направился.
Черный ход не зря так назывался, это был узкий аркообразный проем, верхней перекладиной упиравшийся Хами-хама в область груди. Сам выход заслоняла толстая, дубовая дверца, которая сейчас слегка поскрипывала одной несмазанной петлей под натиском поднявшегося невесть откуда ветра, напиравшего со стороны речки. Именно к берегу и выводил ход. Чтобы добраться до воды, нужно было пройти через небольшой заросший разнообразными плодовыми кустами сад, а затем спуститься по узкой тропинке. Именно там, внизу, у Деда Барагоза раньше стояла хатка и располагалась плотина. А вся местность в округе была подтоплена, и старый бобр жил в этих местах, как