— А как же? — усмехнулась классоненавистница.
Я вышел к доске, со стороны видя себя шутливым персонажем фильма «Доживём до понедельника», рассказывающим про восстание на броненосце «Потёмкин». Однако историю я знал лучше него, так как историю я учил всегда. Жизнь, как говорится, заставила.
— Кризис в США был вызван искусственно, — начал я очень издалека, планируя забрать как можно больше времени от урока. — Вообще, все кризисы в буржуазном мире, это — искусственные явления, организуемые крупными «игроками», в кавычках, буржуазного бизнес процесса. Цель кризисов — сделать богатых ещё богаче, а бедных — ещё беднее. Я имею ввиду не физических, а юридических лиц, то есть крупные и мелкие фирмы и организации.
— Я спросила про реформы и законы, — напомнила историчка. — А ты мне про кризисы. И что это за теория искусственности кризисов? Где ты это вычитал?
— В журнале «Коммунист», Ирина Гавриловна. У меня дядя парторг завода, — зачем-то соврал я.
— Ладно, продолжай, — махнула на меня рукой учительница.
— Банкиры сначала насыщают финансовые рынки «дешёвыми» деньгами, выдавая кредиты под нулевые проценты и способствуя развитию своих и чужих предприятий, а потом повышают процентные ставки и изымают деньги из оборота, заставляя малый и средний бизнес избавляться от своих активов и банкротить предприятия. А финансово промышленные группы скупают вдруг подешевевший в время кризиса бизнес. Это и произошло в Соединённых Штатах Америки. Но правительство США пошло ещё дальше в ограблении собственного народа. Оно объявило «новый курс» и издало закон «О восстановлении национальной промышленности». Целю программы правительства Рузвельта было укрепление монополий, то есть — усиление крупного капитала. Объясняя свои действия попыткой осуществить «плановое» сокращение производства, они своими действиями обеспечили корпорациям выход из кризиса с минимальными издержками, при этом «забывая, что в условиях 'конкурентной», снова в кавычках, борьбы плановое ведение хозяйство не возможно. В итоге эта реформа привела к усилению концентрации производства крупных монополий.
Таким же способом правительство США решало вопросы и в сельском хозяйстве, заставляя мелких сельхоз-производителей субсидиями сокращать посевы и погловье скота, этим поднимая цены и принося выгоду крупным производителям: компаниям и богатым фермерам. Все реформы правительства США, привели к обогащению богатых и банкротству бедных производителей это и была цель кризиса.
Я вроде бы говорил всё по учебнику, но, в то же время чувствовал, как класс, вслед за учительницей, напрягся.
— Кхм! — выдавила историчка. — Ты не сказал, что конгресс США учредил Администрацию регулирования сельского хозяйства. Именно она выдавала денежное вознаграждение тем фермерам, которые сокращали посевы и поголовье. Ну, что ж, молодец, Шелест. Видно, что тебе идет на пользу общение с твоим дядей и чтением умных журналов. Садись — отлично.
Глава 2
Удивлённо вскинув брови и выпучив глаза, что вызвало смех у учащихся, я прошёл к своему месту за предпоследней партой ряда у окна.
— Ну ты и выдал, — сказал Костя Швед, низко пригибаясь телом к парте.
Он терпеть не мог историю и редко когда её учил. Только более-менее лёгкие темы Швед зазубривал и просил историчку его спросить. Костик был очень умный, добрый и аккуратный мальчишка, и нравился буквально всем учителям. И грех было таким фактором не пользоваться. Вот он и пользовался. Как пользовались положительным имиджем все ученики-отличники. Как пользовался и я у учителей других предметов: математике, литературе, физкультуре, биологии, географии, черчения… По всем предметам, кроме английского и химии я был если не отличником, то твёрдым' хорошистом.
А вот по английскому я был почти двоечником весь восьмой класс. В девятом стал исправляться благодаря методике, прочитанной в семьдесят пятом году в журнале «Юность» в повести «Милый Эп». Но об этом потом…
— А про рабочее движение нам расскажет… Нам расскажет…
Историчка наконец остановила перо авторучки напротив фамилии в журнале.
— Оля Фролова… Иди к доске.
— Ты, Мишка, скоро отличником по истории станешь, — сказала Наташка Терновая, не оборачиваясь. Она сидела как раз впереди меня.
— Ты точно журнал «Коммунист» читал? У меня его отец выписывает. — Такая муть.
— Читал. И ничего не муть. Если знать, что читать.
Тогда я не понял, что учудил на уроке и мы со Шведом отлично провели время, играя в морской бой. Лишь на перемене мне стало понятно, что я, отвечая по теме, выдал то, что у меня появилось в голове вчера. Чужие мысли. Понял, остановился и пропустил удар от Балдина Сашки, с которым мы что-то зацепились языками и решили подраться.
Так-то я совсем не был драчуном. Побаивался я драк, хотя рос крепким и сильным. Да и самбо занимался с шестого класса. Уже второй взрослый разряд получил и имел неплохие, по словам тренера, перспективы. А драться не любил. Боли боялся, что ли. Зубных врачей в детстве боялся до дрожи и истерик. А тут что-то меня возмутило в Сашкиных словах и я решился вызвать его на бой. Сашка тоже не был драчуном, но что-то его в моих словах возмутило и он влепил мне кулаком в скулу.
Машинально я выбросил в его сторону классическую двойку и попал ему в горло. Он захрипел, схватился за шею, отшатнулся от меня, обозвал дураком, и отошёл. Добивать его я не стал, потому что смотрел на свои плотно сжатые кулаки с не выбитыми большими пальцами. Я чётко помнил, что после этой драки у меня всю жизнь болели большие пальцы, потому что я их тогда выбил. Или теперь? Теперь не выбил. Они торчали у меня во время ударов в стороны и я ими зацепился как раз за Сашкин подбородок, так как «тупо» промазал, не попав ему в челюсть. Сейчас не торчали. И потому были целы.
— Охренеть! — подумал я.
А ведь они, эти выбитые тогда — сейчас пальцы помешали мне выиграть первенство «Динамо» в городе Ташкенте, на которое я ещё поеду в этом году.
— О, как? — удивился я. — Откуда я это знаю? Тренер ещё не объявлял. В феврале это будет.
— От верблюда, — всплыла чужая мысль.
Я очень боялся шизофрении. У нас дома была, как я уже говорил, «Краткая медицинская энциклопедия» и мы с пацанами периодически изучали её, сбегая со школьных уроков. Так вот, как-то мы, в классе седьмом, пытались понять, что такое «шизик» и «шизоид». Так нас обзывали некоторые «продвинутые» девчонки. Термин сначала был найден в словаре русского языка Валеркой Лисицыным, а потом в моей энциклопедии. Тогда мы стали более осмысленно обзывать «обзывалок».
Спрятав чужие мысли, я убедился, что с Балдиным всё в порядке. Девчонки, обозвав меня «фашистом», завели его в класс, и сюсюкая, подвергли медицинскому осмотру и предложили Сашке намазать горло йодом, или зелёнкой. Но он, увидев бутыльки, сразу перестал хрипеть, вырвался и убежал.
А я продолжал пялиться на плотно сжимающиеся в кулаки и разжимающиеся в плоскую ладонь, пальцы. При сжатии кулака пальцы аккуратно складывались, начиная с крайних фаланг, как у робота. При полном разгибании пальцев ладонь становилась похожей на кинжал или наконечник копья.
— Ты чего, Мишка? — спросил Андрей Давлячин. — Ловко ты его! Раз, два! И всё! А из-за чего вы с ним?
— Фиг знает? — пожал плечами я. — Он что-то про мой ответ по истории сказал неприятное. Я не понял, но… Что-то гадкое. Таким тоном… Бе-бе-бе…
Я скорчил «рожу».
— Вот я и сказал ему, что «щас впорю, пойдём выйдем». Он: «это я тебе впорю». Я говорю: «Ну впори». Он впорол, а я ему следом двойку.
— А в горло зачем? Мог убить!
— Не-е-е… Туда не убьёшь. Очень для этого надо сильно бить. Зато вырубает железно. И вообще, запомни, Андрюха, хочешь попасть в челюсть — бей в горло.
— Кто это сказал?
— Я.
— Так ты же не попал?
— Зато — нокаут. Но вообще-то он должен был опустить подбородок. Горло всегда защищают. Он совсем драться не умеет.
— А ты, смотрю, поднаторел. На бокс, что ли ещё ходишь?