— Какая?
— Есть у меня в тех краях сослуживец бывший. Передашь ему кое-что?
* * *Две недели пролетели махом, я и не заметил. За прошедшее время меня более менее научили работать как на входящем участке, так и на исходящем. Разобраться в засекреченной «ключовке» было сложнее всего — сколько лент я изорвал… Журналы тоже пришлось перешивать — часто торопился и писал не то, что требовалось. Начальник поста ругался, выдавая новые, еще чистые книги.
Сержант Шмелев, что должен был отправляться со мной, приходил обучаться в первую половину дня, а я во вторую. Кто и почему так решил — не ясно. Наверное, чтобы не наступать друг другу на пятки — места на посту было не так уже и много. Мы с сержантом практически не пересекались, но даже нескольких случайных контактов хватило, чтобы понять — это замкнутый и крайне не общительный товарищ. Он все время молчал и хмурился. По возрасту — старше меня лет на пять, а почему до сих пор сержант, я так и не узнал. На посту ему моментально дали соответствующую кличку — Молчун.
Наконец, двадцатого октября 1986 года, как и было оговорено ранее, нас отправили на границу. Я думал, что вновь придется прыгать по плацкартным поездам, но нет — на этот раз все получилось совсем иначе. Из Краснодара на новеньком, недавно полученном КамАЗЕ мы двинулись в Крымск, прямиком на военный аэродром. Оттуда на АН-24 мы прилетели в Моздок, затем пересели на Ил-76 и отправились в Душанбе. Летели не одни, с группой солдат сверхсрочной службы и младшими офицерами. По прибытии большая часть пассажиров разошлась по направлениям.
Уже из Душанбе вертолетом МИ-8Т нас подкинули до 117 Пограничного отряда с названием «Шамабад», где нам со Шмелевым следовало ожидать дальнейших указаний. И это дело по какой-то причине затянулось.
Временно нас разместили в большой армейской палатке — это были стандартные УСБ-56, рассчитанные на сорок человек. Внутри почему-то воняло рыбой, снаружи пылью. Личный состав — бойцы пограничных войск, к нам относились почти с безразличием. Видимо такие как мы, проездом, останавливались тут часто. Оно и понятно — с недавних пор здесь располагалась большая, хорошо оборудованная вертолетная площадка, а потому сюда часто перебрасывали те или иные грузы военного назначения. К нам никаких вопросов не было — прибыли, сидите и ждите дальнейшей переброски. Желательно, чтоб еще и под ногами не путались.
По прибытии почти сразу мы отправились на ужин и приятно удивились. Обычно, пищу на таких заставах готовили самостоятельно — назначенные люди с четким пониманием того, как варить суп и кашу и при этом не отравить личный состав. Ну и как обычно, наряд по кухне, обычно четыре-пять человек. Чаще всего, кормили плохо — то макарон не завезли то рис переварили, то тушенки слишком мало. Так вот здесь столовой рулил армянин, который ранее работал в Москве, в каком-то крупном ресторане. Что он забыл в этом богом забытом месте было неясно. А вот готовил он весьма толково и со вкусом — из того, что имелось на продовольственном складе получались крутые блюда из самых разных направлений. То шурпа, то чахохбили, то плов… Радость желудка, не иначе. Мы провели там всего три дня, но успели убедиться, что он мастер своего дела и парням на заставе очень повезло. Выходя из палатки, отведенной под столовую, все как один благодарили армянина за прием пищи. Как говорится, от души. А повара, если они хорошие, всегда пользовались уважением.
А поздно вечером второго дня мы со Шмелевым стали свидетелями того, что этот повар сразу за воротами заставы жарит на вертеле небольшого барашка — восхитительный запах витал буквально повсюду, раздражая обоняние. Ну, это само собой было для офицеров… Наверняка выменяли у местных. Здесь же ещё не Афган, тихо и почти все время спокойно. Это уже потом стало известно, что какая-то проверка из контрразведки была, вот их и обхаживали.
Переночевав и не дождавшись вводной, мы отправились на телеграф.
Созвонившись с Кэпом я узнал, что суть нашего телефонного разговора в Припяти он дословно передал полковнику Хореву. Тот сначала удивился, а потом сказал, что все уладит. В этом можно было и не сомневаться. Да и майор Игнатьев хоть и перестал бегать с автоматом, но от дел не отошёл и своим помогал дистанционно. Благо, связей у него хватало. Так же я узнал, что за нами должны были прислать отдельную машину, но сроки пока никто не обозначал.
— Ждите, Гром! Никто про вас не забыл! — такими были его слова.
Погода тут была не очень хорошей, было прохладно и пасмурно. В последний день вообще полил дождь, как будто намекая, что скоро начнется сезон дождей — нормальное явление для этих краев.
Среди бойцов ходили слухи, что в самая ближайшее время советским командованием в Афганистане планируется крупная военная операция. Вроде как это больше касалось центральной и южной части республики ДРА, но подробностей, конечно же, не было… Да и кто в здравом уме станет распространять сведения, если они секретные? Разве что по глупости, но это маловероятно. Там, где обсуждались важные сведения, плохо зарекомендовавших себя офицеров старались не держать. После операции «Петля» проведенная в штабах проверка и ротация личного состава говорили сами за себя. А слухи, они на то и слухи — всегда были, есть и будут.
Никаких дел у нас с сержантом не было. Нас ничем не озадачивали, попасть на пост СПС к коллегам не получилось — те были по уши в работе. Слоняться без дела по территории тоже не рекомендовалось — начальник заставы этого не любил. В первый же день по неосторожности, мы едва не встряли на чистку маскировочных сетей.
По вечерам бойцы не задействованные в патрулировании, увлеченно травили байки, рассказывали друг другу истории, анекдоты… Мы только слушали и молчали, а Шмелева подобное вообще не интересовало — он и отвечал только тогда, когда ему прямой вопрос задавали. Да и тогда все ответы были односложными — да, нет, не знаю. Странный человек. И на кой-черт отправили именно такого?
А вот мне истории погранцов послушать было интересно. Одна интереснее другой. Особенно мне запомнилась рассказанная кем-то история, что произошла на этой же пограничной заставе еще в 1981 году. Тогда молодой боец по фамилии Селихов с одной лишь тяпкой в руках вступил в бой с прорывавшимися через границу душманами… Одного зарубил даже. Так мало того что бой тогда за ними остался, он ещё и сына какого-то Захид Хана в плен взял! Безусловно, удача была на его стороне! Где сейчас тот боец история умалчивала.
В общем, опуская неинтересные подробности, так прошло почти три дня. И наконец, за нами все-таки приехала машина. За рулем капитан, уже в возрасте. А транспортом оказался старый, побитый жизнью ГАЗ-69, очень похожий на тот, каким мы с прапорщиком Корнеевым пользовались, унося ноги вместе со связанным телом Али Хадида. Только этот, казалось, прошел Великую Отечественную Войну. В кузове был установлен частично зачехленный пулемет ДШК со скошенным стволом.
Фамилия водителя, капитан Лосев. Ничего странного в том, что прислали капитана не было. Скорее всего из-за нехватки свободных рук.
— Громов, Шмелев? — громко спросил он, выбравшись из машины и отряхивая пыль с волос.
— Так точно! — отозвался я.
— Пять минут на сборы и выезжаем! — распорядился офицер. — Нам до темна нужно до заставы добраться!
— А сколько ехать и куда?
— Вам что, не сообщили? — удивился тот, посмотрев на нас рассеянным взглядом.
Мы со Шмелевым переглянулись.
— Нет!
— Застава Гарабаш, находится в сорока километрах к востоку от перешейка у входа в Ваханский коридор. Часа через полтора будем там. Ну, чего ждёте? Живее! По темноте там лучше не ездить… На всякий случай спрошу, кто-нибудь из вас с такого пулемета уже стрелял?
Глава 22
Дорога в горах
Конечно же я множество раз стрелял из крупнокалиберного ДШК.
Уже пару раз я кратко описывал, что за лютый пулемет совместно реализовали оружейник Дегтярев и конструктор Шпагин и почему духи так полюбили их детище… И не только духи, кстати. Во время войны во Вьетнаме, именно этот пулемет сбил больше всего вертолетов! Правда, пулемет после ещё модифицировался и к началу Афганской войны это был уже ДШКМ, но это по-прежнему был грозный агрегат.