Одним из тех, кто получил от Йорка приглашение к нему присоединиться, был сэр Томас Трэшем, спикер парламента последнего созыва. Трэшем тотчас же выехал из своего нортгемптонширского имения Сайвелл, но по пути попал в засаду и был убит бандой головорезов. На следствии по делу об убийстве, проводимом коронером, присяжных стали запугивать те же головорезы и даже угрожали убить их, пока они не вынесли вердикт «самоубийство». Эта банда внушила всем такой страх, что никто не осмелился арестовать ее.
Именно от таких вопиющих нарушений закона, как это, Йорк должен был избавить Англию, по мнению простого народа. Несмотря на главенствующую политическую роль Сомерсета, Йорк обладал властью над более обширными землями, а потому наверняка располагал достаточными средствами, чтобы победить врагов. Все, кто пострадал от алчности и продажности придворной партии, приветствовали герцога как спасителя, явившегося избавить Англию от политической анархии, а придворная группировка и королева видели в возвращении Йорка бо`льшую угрозу, чем утрата Нормандии.
Узнав, что Йорк движется на Лондон, совет послал вооруженный отряд задержать его, но Йорк успешно избежал ареста. 29 сентября 1450 года он прибыл в Вестминстер и явился во дворец, требуя аудиенции у короля. Генрих затворился у себя, но Йорк принялся колотить в дверь святая святых, его внутренних покоев, пока оцепеневший от ужаса Генрих не согласился впустить его и «милостиво» не принял. Йорк заверил его в своей безусловной преданности, но затем перешел в нападение, убеждая короля провести ряд реформ и жалуясь на повсеместное нарушение законов. Кроме того, он стал настаивать, чтобы Генрих распустил коррумпированных советников и созвал парламент для расследования злоупотреблений, чинимых правительством, а также соглашался принимать его самого для обсуждения государственных дел. Генрих отвечал, что назначит особую комиссию для рассмотрения его предложений, но ничего подобного делать не собирался.
Беседа Йорка с королем проходила в такой манере, что, согласно письмам Пастонов, «весь королевский двор до сих пор не опомнился от ужаса, а милорд высказал множество желаний из тех, что лелеет и простой народ, и настаивал на исправлении законов, а также требовал поместить всех, против кого выдвинуты обвинения, под арест или пока оставить на свободе под поручительство или под залог, а потом предать суду».
Йорка, что вполне входило в его намерения, приветствовали как поборника доброго правления и государственного деятеля, который восстановит честь Англии и избавит короля от продажных, бессовестных советников. Он уже пользовался значительной поддержкой простого народа, а теперь обнаружил, что к нему присоединяется оппозиция, то есть знать и дворяне, пострадавшие или попавшие в опалу при нынешнем режиме; одним из таких представителей оппозиции был герцог Норфолкский, его верный друг и сторонник. Некоторые приходили к Йорку с жалобами на запугивание, устрашение и угрозы, исходившие от бывших приближенных Саффолка, Тадденхема и Хейдона в Восточной Англии, и «обличали их, и называли вымогателями и кровопийцами, и умоляли милорда строго покарать их».
Знаменательно, что в это время Йорк нисколько не настаивал на своем праве на престол. Вместо этого он выступил с намерением возглавить оппозиционную партию и тем самым реформировать правительство и обрести совещательную власть, хотя королева и многие вельможи подозревали его в куда более низменных побуждениях и отвечали ему враждебностью. Однако наивысшей целью, которой в то время стремился достичь Йорк, было признание предполагаемым престолонаследником, ибо его, несомненно, беспокоило, что Сомерсета могут избрать наследником вместо него.
30 сентября Йорк передал королю два ходатайства. В одном перечислялись его личные жалобы, и задумано оно было явно как попытка предупредить объявление вне закона. В этом ходатайстве Йорк выдвигал требование назначить его предполагаемым наследником, просил выплатить ему 30 тысяч фунтов, до сих пор не возвращенных ему казной (8 тысяч, часть изначального долга в размере 38 тысяч, ему уже вернули) и сетовал на то, что он не включен в состав королевского совета. В другом ходатайстве содержался перечень жалоб, отражавший озабоченность англичан в целом. Повторив список злоупотреблений, точно сформулированных в манифесте Кейда, и отождествив себя со страданиями, понесенными подданными короля, Йорк открыто совершал успешную попытку добиться всеобщей поддержки и публичной симпатии. Бросив вызов королю, он удалился в свое имение Фозерингей и стал дожидаться там ответа Генриха.
Выдвинутые Йорком требования личного признания и реформ, вкупе с унижением от утраты Нормандии, наконец пробудили Генриха, заставив осознать, что ему придется умиротворить кузена, дабы сохранить его верность; соответственно, он наконец включил Йорка в состав заново сформированного «представительного и внушающего почтение» совета. Однако одновременно Генрих прибегнул к уловке: он объяснил герцогу, что не может действовать, руководствуясь мнениями и указаниями только одного человека, – несмотря на то что он всецело подчинялся прежде Саффолку, а ныне – Сомерсету, – и что это совет будет обсуждать выдвинутые Йорком проекты реформ и претворять их в жизнь так, как сочтет нужным. Иными словами, Йорк наконец получал право голоса и мог высказываться по политическим вопросам, но никто не гарантировал, что его мнение будет учитываться.
К тому же ситуация осложнялась тем, что теперь на английской земле находились оба заклятых врага, и Йорк, и Сомерсет, а это в любой момент грозило катастрофой. Йорк вскоре обнаружил, что отныне он пользуется большой поддержкой палаты общин парламента и простого народа в целом, но весьма малой – других членов совета и палаты лордов, поскольку все они негодуют на его горделивость и высокомерие.
6 ноября Генрих VI открыл сессию парламента в Вестминстере. Йорк употребил свое влияние, чтобы избрать людей из собственной свиты, и в результате они составили большинство. Присутствовавшие там вельможи привели с собой многочисленные вооруженные отряды; в Лондоне яблоку некуда было упасть, свободных мест на постоялых дворах и в гостиницах не осталось, и каждый день ожидали