Несмотря на его огромное состояние и близкое родство с королем, а может быть, именно поэтому Йорку не предложили место в королевском совете и не пригласили участвовать в управлении государством. В окружении короля нашлись те, кто опасался, что Йорк, если предоставить ему слишком много власти, попытается захватить трон, и потому было решено назначать его исключительно на военные посты.
Теперь Йорку принадлежали обширные земельные угодья в Уэльсе, Ирландии и в тринадцати английских графствах. Основная часть его земель располагалась к северу от Валлийской марки. От своего дяди Марча он унаследовал сказочное состояние Мортимеров, сделавшись богатейшим вельможей и крупнейшим помещиком Англии. Кроме того, он владел величественными замками Ладлоу и Фозерингей, а также замком Бейнардс в Лондоне. В 1436 году его доход составлял по крайней мере 3231 фунт, возможно, и в два раза больше, а к 1443–1444 годам его прибыль от одних только пограничных валлийских поместий выросла до 3430 фунтов чистого дохода. Хотя он сохранял верность королю, богатство и множество могущественных родственников и свойственников превращало его в потенциально опасного соперника в борьбе за власть, с которым приходилось считаться.
В 1433 году в истории Ланкастеров наметились две гибельные тенденции. Первая заключалась в том, что Бургундия стала охладевать к Англии, а их дружественные узы – ослабевать. После того как в 1432 году умерла от родов жена Бедфорда Анна Бургундская, Бедфорд вступил в брак с Жакеттой Люксембургской, прекрасной дочерью графа де Сен-Поля. Герцог Бургундский возражал против этого союза по различным политическим причинам, и с тех пор Англия и ее крупнейший союзник постепенно стали отдаляться друг от друга.
Сейчас стало очевидно, что у Англии нет средств для продолжения войны. Бедфорд тяжело заболел, и его главным желанием было заключить с французами почетный мир, пока Англия не потерпела позорное поражение. Глостер предсказуемо препятствовал любым его попыткам убедить совет, что именно это – самый разумный образ действий, зная, что, если война завершится, Бедфорд вернется в Англию и лишит его власти, сместив со всех постов. К 1434 году герцог Бургундский уже вел собственные мирные переговоры с Карлом VII и в этом же году отправил Генриху VI письмо, в котором извещал об официальном разрыве их союза. Увидев, что герцог Бургундский в своем послании обращается к нему не как к королю Франции, юный Генрих расплакался, а когда весть об охлаждении герцога Бургундского к Англии достигла Лондона, в городе вспыхнули мятежи и проживающих в стране фламандцев, подданных Бургундии, стали линчевать на улицах. Впрочем, было ясно, что без поддержки Бургундии англичанам Францию не одолеть.
Кардинал Бофорт и многие другие члены совета согласились с Бедфордом, что единственным выходом остается заключение мира, но Глостер упорно стоял на своем: политику Генриха V надобно продолжать до победного конца. Совет зашел в тупик.
Вторая опасная тенденция заключалась в том чрезмерном влиянии, которое приобрел на королевский двор Уильям де ля Поль, граф Саффолк. В 1433 году Саффолк был назначен управляющим двора благодаря своей дружбе с юным королем и умению притворяться эдаким благодушным, снисходительным дядюшкой. Однако в сущности он был алчным, честолюбивым, эгоистичным человеком, преследующим только собственные цели, а в своем назначении видел идеальную возможность обогатиться сверх всякой меры.
Де ля Поли происходили от купца-уроженца Халла (Гуля), который снискал королевское расположение, ссужая деньги Эдуарду III. Дед Саффолка, Майкл де ля Поль, был фаворитом Ричарда II, который и удостоил его графского титула. Его сын, второй граф, в 1399 году поддержал Болингброка и был вознагражден обширными поместьями в Восточной Англии. Он погиб в Арфлёре в 1415 году, а его сын, третий граф, пал под Азенкуром.
Уильям де ля Поль приходился третьему графу дядей. Семнадцать лет он верно служил дому Ланкастеров во Франции, где подружился с графом Солсбери. Солсбери поддерживал кардинала Бофорта, а в 1430 году, после смерти Солсбери, Саффолк женился на его вдове, Алисе Чосер, внучке поэта Джеффри Чосера, и примкнул к группировке Бофорта. К 1434 году он стал энергично выступать за заключение мира с Францией.
Наделенный приятной внешностью и любезными манерами, он был опытным и сведущим воином, разделяющим высокие идеалы рыцарства. Подобно многим крупным феодалам, он часто ставил свои интересы выше интересов королевства, хотя действительно искренне верил в необходимость заключения мира, единственный политический курс, который он когда-либо последовательно поддерживал. Приверженность его любым другим политическим линиям и стратегиям зависела от того, насколько популярны они были среди его сторонников и населения, ибо он никогда не предпринял бы ничего, что могло ослабить его позиции.
Саффолк обладал не очень большими земельными владениями, поэтому стремился обрести богатство и с этой целью начал оказывать значительное влияние на короля. Мальчик был совершенно очарован им и, в свою очередь, непрестанно осыпал Саффолка дарами, будь то земли или доходные посты и назначения.
Благодаря основательному, серьезному обучению у Уорика Генрих, к немалой тревоге совета, стал проявлять преждевременный интерес к политике. Лорды не готовы были позволить двенадцатилетнему мальчику вмешиваться в управление государством, даже если этот мальчик был их монархом. Более того, стало очевидно, что Генрих легко подвергается чужому воздействию, и совет, осознав это, в 1434 году предупредил его, чтобы он избегал придворных интриг и противился влиянию посторонних лиц, жаждущих добиться от него чего-либо. Время от времени он посещал заседания совета, а однажды выступил посредником между Глостером и Бофортом. Как и все остальные, он опасался вражды между своими дядьями, а как-то раз повелительным тоном приказал им перестать ссориться из-за пределов власти, данной и одному, и другому.
К осени 1435 года, когда стало понятно, что французы нарушают условия договора, заключенного в Труа, в Англии последовали жаркие дебаты, какую же политику избрать в ответ на это коварство, причем Глостер хотел навязать французам соблюдение договора силой, а Бофорт, занимавший более реалистичную позицию, настаивал на заключении