После подавления восстания Нортумберленд бежал за границу, а Глендаур и Мортимер, осознав, что власть от них ускользает, затворились в на первый взгляд неприступном замке Харлех. В 1408 году Нортумберленд, вернувшийся воевать против короля, был убит в битве при Брэмем-Мур, а на следующий год, после полугодовой осады, замок Харлех сдался принцу Уэльскому. Пробив брешь в крепостной стене, принц обнаружил, что Мортимер «завершил свои жалкие дни», то есть умер во время осады. Три его дочери младенческого возраста, как и две взрослые дочери Глендаура, все еще находились в замке. Их принц отправил в Тауэр, где они вскоре и умерли.
Глендаур бесследно исчез. Он словно растворился в валлийских холмах, откуда некогда пришел, и переселился в мир легенд. Все источники, которыми мы располагаем, по большей части хранят молчание о том, что он делал и жил ли еще на свете после взятия Харлеха, хотя он, вероятно, умер к 1417 году, когда его сын получил монаршее помилование.
Право Генриха IV на престол было закреплено актом парламента, принятым в 1406 году. В 1407 году король предпринял дальнейшие шаги, дабы обеспечить в будущем безопасность своей династии, а именно исключил из числа законных наследников Бофортов, своих сводных братьев и сестру. Будучи единственным законнорожденным сыном Гонта, Генрих, возможно, втайне негодовал на возвышение Бофортов, и, хотя он и подтвердил узаконивающий их статут Ричарда II, он собственной жалованной грамотой добавил в этот статут поправку, гласящую «excepta dignitate regali»[17] и, по сути, не позволяющую Бофортам и их потомкам претендовать на престол.
Впрочем, эта поправка имела сомнительную законность и вызвала некоторые споры, потому что она никогда не включалась ни в один парламентский акт и в принципе не получала одобрения парламента. Тем не менее она возымела определенное действие и понизила статус Бофортов, и только много позднее, в XV веке, законники и правоведы, исследовавшие эту поправку по их поручению, установят, что жалованные грамоты не могут отменять акт парламента и что, следовательно, Бофортов нельзя было исключать из числа законных престолонаследников. О том, что запрет Генриха IV не очень-то ревностно соблюдался, свидетельствовал тот факт, что в 1485 году сын одной из представительниц семейства Бофорт стал королем Англии.
Все Бофорты обладали знаниями, энергией и честолюбием. Не получив наследства от Гонта, чьи земли и титулы перешли к Генриху IV, они обрели поместья и богатство благодаря верной службе и неутомимому труду на благо королей династии Ланкастеров. И Джон, и Томас Бофорты были добрыми друзьями и советниками Генриха IV, без них не обходились ни принятие важных государственных решений, ни победоносные военные походы. Поместья Джона располагались в первую очередь на западе Англии, а его главными резиденциями были замок Корф в Дорсете и Уокинг в Суррее. Он был назначен управляющим королевского двора и капитаном Кале, а в 1410-м умер в госпитале Святой Екатерины возле Тауэра, что в Лондоне. Он был погребен в Кентерберийском соборе, а титул графа Сомерсета унаследовал его сын, который умер бездетным в 1418 году. Ему, в свою очередь, наследовал его младший брат, еще один Джон Бофорт.
Генри Бофорт оказался проницательным и одаренным юристом, занимавшим значительное число церковных должностей. Еще не достигнув тридцатилетия, он был назначен канцлером Оксфордского университета и архиепископом Линкольнским, а в 1399 году, будучи в Ирландии, отрекся от Ричарда II и поспешил примкнуть к Генри Ланкастеру. Архиепископ Бофорт владел значительным состоянием и вел роскошный образ жизни. Он был во всех смыслах слова князем церкви, а обет целомудрия не помешал ему содержать любовницу.
В 1402 году епископ стал членом королевского совета, а в 1404 году был переведен во влиятельную и самую богатую, приносившую ежегодный доход в четыре тысячи фунтов, английскую епархию, Винчестерскую, где сменил на посту Уильяма Уикема. Несмотря на свою молодость, он теперь играл значительную роль в английской политике, и ему доверялись важные дипломатические поручения. Его состояние неуклонно росло, пополняемое церковными доходами, прибылью от экспорта шерсти и от аренды поместий, и именно в это время он стал выступать как главный финансист дома Ланкастеров, которых он постоянно ссужал крупными денежными суммами и богато одаривал.
Бофорт отличался надменностью, непостоянством и вызывающим поведением и уже настроил против себя архиепископа Арундела, который приложил все усилия, чтобы убедить Генриха IV исключить Бофортов из числа потенциальных престолонаследников. Возможно, его враждебность была вызвана тем, что Бофорт соблазнил его племянницу и она забеременела от него.
Младший из братьев Бофорт, Томас, повзрослев, стал честным и мудрым человеком. Не столь алчный, как Генри, он добросовестно исполнял свои обязанности. В разное время Генрих IV назначал его на такие ответственные посты, как адмирал Северо-Западной Ирландии, Аквитании и Пикардии, командующий гарнизоном Кале и лорд-канцлер Англии. Он проявил себя как искусный стратег и осознал жизненную важность защиты английских владений во Франции. Томас женился на родственнице своего зятя, влиятельного Ральфа Невилла, графа Вестморленда, и так обрел верного друга и сторонника в лице графа и поддержку могущественного клана Невиллов и его свиты.
Генрих IV мог считать, что ему посчастливилось заручиться поддержкой своих сводных братьев Бофортов, потомки которых будут хранить верность дому Ланкастеров на протяжении следующих шестидесяти лет.
К 1409 году мятежники, непрерывно посягавшие на трон Генриха IV в первое десятилетие его царствования, были уничтожены. Теперь несколько улучшились его отношения с французами и шотландцами, да и собственными крупными феодалами, и, соответственно, упрочилась его власть. Однако ему по-прежнему не хватало денег, а в стране наблюдалось все более заметное пренебрежение законом и порядком. Но королю пришлось бороться не только с этими напастями: начиная с 1405 года он стал страдать от тягчайших недугов.
Согласно «Хроникам Брута», тотчас же после казни архиепископа Скрупа Генрих был поражен проказой, тогда «Англо-саксонская хроника» под редакцией Джайлса утверждает, что проказа постигла Генриха в самый час смерти Скрупа. Большинство людей, включая самого короля, видели в этом ужасном недуге