К тому времени Иртенелла и Корзун узнали, что произошло, и немедля переместились к месту происшествия. Увидев, что творит Арзуг, они использовали чары, чтобы уберечь людей от гнева изначального мага. Поняв, что происходит, Арзуг обернулся к своему брату и супруге. Те попытались отговорить его от безрассудства, но Арзуг не слушал их, а только ещё больше распалялся ненавистью к человекам. Он воскликнул:
- Разве вы не помните, для чего призвал нас Ксариор? Мы должны быть готовы к возвращению противника, а эти бесполезные хнеги не только отвлекают нас от того, что наиболее важно, но даже затевают с нами вражду! Мы не исправим их! Они всё так же останутся творениями Озин’Валла!
Иртенелла пыталась побудить Арзуга поставить себя на их место, представить, что их жизнь ограничена, а силы с каждым днём истлевают, так что ничего удивительного, что они так отчаянно просят помощи, но Арзуга это гневило ещё больше, так что он попытался вновь причинить ущерб людям, стремящимся укрыться от его неудержимой ярости. Но первейшие маги вновь помешали ему. Все их дети собрались на этом месте, и безучастно наблюди, каким будет исход. Разгневавшись уже на своих близких, Арзуг попытался использовать чары на Корзуна, но они с Иртенеллой смогли отразить их. Разразилась страшная перепалка: чары летели во все стороны, причиняя окружающей природе большие разрушения, Корзун с Иртенеллой старались лишь защищаться и словами усмирять своего брата, но Арзуг применял самые разрушительные чары, какие только знал и мог придумать на ходу. Было видно, что с Арзугом происходит что-то странное. Магам известно, что далодичность некоторых чар может превышать далодичность других, но первейшие маги всегда были мало восприимчивы к этим эффектам, к тому же старались всегда развивать различные сферы, чтобы уравновесить одно другим. А тут складывалось впечатление, будто в Арзуга вселился кто-то другой, кто-то нескончаемо злой и безумный. Но никаких признаков одержимости в нём не прослеживалось. Поняв, что ничего не помогает, супруги решили сделать то, на что ни в коем случае не осмелились бы, не будь обстоятельства иными. Они применили различные сдерживающие и обездвиживающие чары на Арзуга, усмирили его и заточили в эпицентр самой большой горы на этой планете – Касернату́р. Там в глубинах они устроили темницу, наполненную различной магией, окружённую печатями и рунами, и укреплённую всеми возможными способами, чтобы Арзуг не мог даже пошевелиться. Они оставили его в таком положении на какое-то время в надежде, что он использует его для того, чтобы обдумать свои деяния и выветрить из себя неведомый злобный дух. Как же они в тот миг ошибались.
После этого инцидента люди стали бояться магов. Они шарахались от них, словно от чумных, и перестали просить в чём-либо помочь. Конечно, Первейшие пытались наладить отношения с управителями людских поселений, и те даже не были особо против, но они не торопились в открытую возобновить сотрудничество. Сторонников Арзуга такой расклад более чем устраивал, ведь теперь никто не будет отвлекать их от того, чтобы глубже изучать неведомые стороны магии и увеличивать своё могущество. Большинству же чародеев это было без разницы, ведь когда они помогали людям, они были заняты интересным делом. Но и без этого они найдут, чем себя занять. И так продлилось несколько десятилетий. Когда же поколение человеков, бывших свидетелями ярости Арзуга, почило, а им на смену пришли те, кто не познал на себе гнев Первейшего, всё более-менее вернулось на круги своя. Управители посылали к Первейшим весть, те отправляли на помощь своих детей. Чтобы люди вновь не мешали, сторонники Арзуга начали всё больше и больше отделяться от остальных волшебников и селиться уединённо для проведения своих ритуалов. Корзун и Иртенелла старались как-то убедить их, что взаимодействие двух народов – залог успешного будущего, и побуждали их оставаться в единстве со своими братьями. Некоторые прислушивались к их советам и время от времени участвовали в жизни людей, но большинство утверждало, что магов и так на всех хватит, поэтому пусть одни помогают этим беспомощным отродьям, другие же будут заняты более важными вещами. На самом же деле они преследовали совсем иную цель.
Прошло ещё несколько лет. Человеки окончательно забыли тот ужас, что натворил Арзуг, и лишь в летописях это событие нашло своё отражение. Маги снова начали сотрудничать во всех сферах жизни с людьми, а те не стеснялись просить их о помощи, даже личной. Но годы разделения не прошли зря – люди многому научились, освоили много новых технологий и ремёсел, что, несомненно, повысило их уверенность в себе и они уже не обращались к магам с совсем уж простыми просьбами – только тогда, когда они действительно не могли справиться сами. Но случилось то, что окончательно разделило человеков и чародеев – Арзуг освободился.
Разумеется, он сделал это не сам – его ученики, которые отделились от остальных магов, не просто осваивали новые сферы магии, но и искали способы найти и связаться со своим предком. И они нашли этот способ. Общаясь с ним, они вызнали, где он заточён и какие чары сдерживают его. Теперь им оставалось только накопить достаточно знаний и сил, чтобы сломить все чары и пробить заграждения. Но это нельзя было делать постепенно, ведь Первейшие непрестанно следили за темницей, постоянно восполняя и накладывая всё новые защитные чары. Поэтому удар должен был быть решительным, точным и мощным, чтобы все оковы пали разом, и никто не успел помешать. Арзуг тоже все эти годы не бездействовал. Однако вместо того, чтобы обдумать своё поведение и раскаяться, он лишь выдумывал всё более и более изощрённые чары и их сочетания, чтобы в момент, когда будет освобождён, ниспровергнуть всё, на что был способен его совершенный разум, на них, на этих ничтожных человеков. И вот этот час настал. Его ученики взорвали ту часть горы, где он находился, развеяли защитные чары, преодолели слои эфирных преград и разматериализовали успокаивающие заклинания, и Арзуг предстал во всём своём гневе и величии. Все вместе они двинулись на ближайшее поселение человеков, чтобы стереть его с лица Зомарту, и призвать тех, кто его заточил, к ответу. Но не успели они появиться перед городом И́ллом, как