одного из обязательных требований – высокого роста. А к леваритам она даже не стала обращаться. Что ж, было совершенно очевидно: её сын так и останется бдазлом. А потому она стала хлопотать по поводу его будущего, разговаривая со своим вираном. Мужчина с пониманием отнёсся к её проблеме и всем сердцем желал помочь. Он сказал: «Если бы я только обладал хотя бы уж частицей магии, то, будь уверена, я наколдовал бы что-нибудь, лишь бы твой сын был, как все» А потому виран взял этого юношу к себе в помощники, так что он исполнял всяческие мелкие поручения управителя: принеси, отнеси, позови, передай и прочее в то же духе. Но парень не был удовлетворён таким образом жизни. Он требовал от своего вирана, чтобы тот относился к нему, как к самому настоящему бдазлу и, само собой, давал поручения под стать сильному и стойкому мужчине. Вирана это озадачивало, ведь он понимал, что с обычным заданием, которое поручается обычным людям, этот не справится. Однако не хотел, чтобы он чувствовал себя неполноценным. И долгие размышления привели к тому, что он додумался использовать особенность его тела. Так, у местного кузнеца всегда вызывала затруднение уборка его кузни, ведь всякий шлак то и дело забивался в укромные места, куда тот просто-напросто не мог проникнуть из-за своей могучей стати. И вот как раз сын Енеи так удачно протискивался во все углы и вычищал оттуда весь мусор. Бодла́к был несказанно рад, что у него появился такой юркий помощник. Таким образом юноша прославился на всю столицу, и многие пользовались его ростом, оказывая таким образом честь. Так что за ним закрепилось такое прозвище – Шкет. Его имя кануло в забвение, а потому у всех на слуху было это, можно сказать, звание, этот титул – Шкет. Если надо пролезть в узкий лаз, зовите Шкета. Если надо проникнуть туда, куда не дотягивается рука бдазла, зовите Шкета. Если надо прибраться в доме, опять же, зовите Шкета. Люди радовались тому, что есть тот, кому можно доверить работёнку, считавшуюся малопочётной. Скрепя сердцем, юноша исполнял всё, что от него требовалось, утешаясь тем, что таким образом он приносит пользу. Да вот только недолго он мог довольствоваться всем этим. В его душе ютился настоящий бдазл. Он жаждал быть сильным и стойким, как и те, кто его окружали. И, надо признать, насмешки, которым он подвергался в детстве, а также такой унизительный образ жизни, сыграли свою роль, закаляя в нём дух истинного бдазла. Прибавить ещё к этому истории матери о пришествии багряного воинства, получался суровый воитель, скованный в маленьком теле, рвущийся наружу, но не могущий прорваться. Так как виран был к нему снисходителен, Шкет выпросил у него разрешение использоваться гвардейские казармы, где тренируются истинные бдазлы, чтобы проводить тренировки самостоятельно. Управитель даже велел одному из своих воителей потренировать его. Однако ничего не помогало. Стать его так и осталась ничтожной. И это не позволяло ему раскрыть себя даже на четверть как истинный бдазл. Но дух воинственности, что пылал в этом неугомонном низкорослике, навеивал ему самому иллюзию того, что он становится сильным, что он способен победить любого. Да, так обычно бывает с теми, кто никогда не участвовал в сражении. Такие люди обычно переоценивают свои силы, из-за чего мнится им, будто бы они способны на всё. Вот и Шкет думал, что стал всесильным, а потому принялся требовать у вирана того, что управителю совсем не нравилось – устраивать поединки с другими бдазлами. Виран и остальные видели, что он не выстоит. Они, огромные исполины, против него, щуплого малявки. Но Шкет настаивал на своём, что вызывало неприязнь у всех остальных. Они готовы были идти ему навстречу во многом. Но сейчас он откровенно безумствует. Был устроен показной бой. Могучему Ларгу́ру хватило лишь одного лёгкого удара, чтобы покалечить Шкета. Но, оправившись от своего недуга, он вновь взялся за упражнения, а через какое-то время снова истребовал у вирана устроить ему поединок. Управитель в этот раз не скрыл своей неприязни. Однако после долгих и упорных уговоров всё-таки поддался и устроил ещё один поединок, который, как и предыдущий, окончился лишь одним простецким ударом. Естественно. Куда ему до истинных бдазлов? Но дух воинственности продолжал пылать, а Шкет продолжал тренироваться. Когда же он пришёл к вирану в третий раз, тот сильно разгневался на него и велел больше не подходить к нему с этой проблемой, добавив: «Мы и так уже пошли тебе на уступки, мы уже и так устроил тебе жизнь, как могли. Но ты ни на шаг не приблизился к нашей сущности» Шкет с ним продолжал спорить и утверждать, что сегодня он приблизился к сущности бдазла. Вирану окончательно надоело слушать этого недорослика, так что он отправил его обратно домой и запретил появляться во дворце. Однако позднее пожалел о том, что дал волю своему гневу и пришёл к нему, чтобы попросить прощения. Однако юный воитель не унимался, требуя очередных сражений. И тогда виран предложил, что устроит ему дома тренировочный зал, где он будет оттачивать свои навыки и таким образом приближаться к сущности бдазла. Шкет согласился. И управитель был рад, что этот коротышка перестанет досаждать гвардейцам во дворце. И всё равно время от времени им приходилось терпеть его, потому что он приходил, чтобы показать, чего добился. Воители смотрели на его «достижения», хвалили, но никогда не соглашались сразиться с ним. А все попытки как-нибудь объяснить это, разбивались о его иллюзию величия. И вот, в их мир приходит Дракалес.
Что можно сказать об этом? Шкет не было героем. Более того, многие так вовсе назовут его надоедливым и неприятным человеком. Но то, как его возвысил Дракалес, показало, что в каждом живом существе обитают две сущности: внешняя, которая видима для большинства, и внутренняя, которая открыта не всем. Увы, бдазлы смотрели только на физического человека, когда как внутренний их не интересовал. Дракалес же вознаградил Шкета за его старания. Он увидел того, кто живёт внутри, и даровал то, чего ему так не доставало. Теперь же он получил своё. Мощь тела и мощь духа слились воедино, образовав свирепого громилу-ваурда.
Сердце огня
«Эта вещь родилась не по ошибке. Это предназначение. Твоё предназначение» - сказал Ренгал в отношении подвески, которая была вложена в каменное тело Абстаила. Камень сам по себе двигаться не может.
