- С ними? Может, пусть их расспросит специалист?
- Я и не собираюсь делать работу специалиста. Просто побеседуем. Не беспокойся. Они боятся нас больше, чем показывают.
Доверившись мне, Эдия последовала за мной. Увидев, что мы приближаемся, террористы перестали переговариваться и приготовились язвить. Когда мы остановились перед ними, то какое-то время безмолвие нависало над нами. Предводитель этой шайки не выдержал и, скрывая свой трепет за гневом, спросил:
- Чего уставились?
Он глядел не на меня, а на мою напарницу. А, когда заговорил уже я, он перевёл свой взор на меня. И, смешиваясь с моими словами, взгляд бессмертного делал своё дело:
- Двадцать семь твоих друзей перестали дышать, и теперь их тела лежат в этом доме, начав процесс медленного разложения. Ты только представь: тех, с кем ты мгновение назад делал одно дело, больше нет. Всё, их не существует. Они больше не видят, не слышат, не ощущают ничего, ниоткуда они за вами не наблюдают. Они просто исчезли, - немного помолчав, я продолжил, - Великие перестали управлять мирами. Богов больше нет. А тем, что пришли им на смену, плевать на тебя. Ты исчезнешь следом за твоими подельниками. И всё. Конец. Тебя уже нет.
Я приумолк, дав ему время всё это осознать. Конечно, этих слов не было достаточно для обычного человека, чтобы поверить в них. Однако дух страха, который я навеивал своими глазами и словами, помогали ему принять это. И даже Ручка заметила, как сильно поменялся его настрой, как стёрлась эта маска грозного предводителя и как проступило его истинное лицо, полное страха и отчаянья. Безмолвие разорвал мой голос:
- Поэтому, когда тебе будут задавать вопросы, не скрывай ничего, помня, что ты и так потратил отведённое тебе время на пустые дела. Не усугубляй своё положение. Расскажи всё, что знаешь, и тогда тебя определят на менее длительный срок. Ты отбудешь своё наказание и сможешь прожить жизнь достойно. И тогда, кто знает? Быть может, кто-то из богов и обратит на тебя внимание.
Закрыв глаза, тот лишь утвердительно закивал. И мы отошли от них. Эдия призналась, что я был достаточно убедителен. Даже она прониклась всей безысходностью человеческой жизни. И, конечно же, это породило в ней вопросы, действительно ли никого нет на небесах, кто взвешивает её дела и решает, на благо ли они направлены или на зло. Я в форме личных размышлений преподал ей истину и побудил проанализировать себя с целью выявить собственные грехи и начать работу над ними. Особенно её затронула мысль, что человек сражается с человеком – это уже говорит о том, что, если бы кто-то и взвешивал людские дела, это ему точно не понравилось бы. Вопросы о смысле жизни, а также где человечество свернуло не туда, могли бы продолжаться до бесконечности, если бы нас не прервал конвой, который принялся загружать все арестованных для транспортировки их в следственные участки, где их будут допрашивать. Когда всех погрузили, мы принялись сопровождать колонну, о чём тут же оповестили Болдера. Однако начальник велел оставить арестантов конвоирам и выслал указания поддержать другую группировку Эссентара, которая попала под вражеский огонь. Дэджей в тот же миг повернул наш броневик в сторону, быстрее Ручки выстроив маршрут в своей голове. Большинство были рады такому обороту событий, ведь очень любили пострелять. А вот наша программистка после разговора со мной как-то немного с опаской начала относиться к убийству людей. А потому пыталась упрашивать всех штурмовиков без надобности не стрелять в противника. Но Вяленый говорил, что это навряд ли получится, ведь огонь уже открыт. И здесь придётся действовать на подавление.
Да, положение у дружественной группы было сложным. Очередное заброшенное здание сейчас обратилось настоящей крепостью, каждое окно которого – это самая настоящая бойница, из которой ведётся непрерывный огонь. Когда мы встретились с той группой, оказалось, что их спецоперация сорвалась по причине того, что враг был осведомлён об их приближении, так что скрытно проникнуть к ним не удалось. Отто спросил, почему не применяются более жёсткие методы. Ответ был прост – внутри находится информатор. На что Дэджей ответил, что информатор, скорее всего, уже мёртв. Но группа была уверена, что это не так, а потому постараются взять противника как можно меньшей кровью. Я сказал, что раз уж обстоятельства приняли такой оборот, нельзя ли прибегнуть к помощи чародеев? Эти слова резанули слух всех и даже моих сослуживцев, ведь военные считали, что прибегнуть к помощи валирдала всё равно что подозвать сейчас к себе неподготовленного горожанина и сказать, чтобы тот попытался уговорить террористов сдаться. Я не стал с ними спорить, потому что знал: местные воители не верят в сказки, в частности, что настоящий чародей настолько силён, что может победить целое воинство в одиночку. Обычно все говорят: если бы это было так, то сейчас нами правили бы не политики, а маги. В то, что благородные валирдалы совсем не властолюбивые, никто не хочет верить, применяя к ним свои собственные мерки. Дескать, кто, будучи в здравом уме, не использует свои магические способности для достижения абсолютной власти. Но я свою цель выполнил – напомнил местным воякам о том, что у них всё-таки есть выход, чем просто в пустую растрачивать свои жизни, ведь, удерживая это здание в осаде, наши коллеги потеряли одного человека. Пока велась перестрелка, мы пытались разработать план действий. Точнее, они пытались разработать план действий. Я же высказал своё мнение и не отказывался от него. Они же никак не хотели принять этот план, а потому пытались придумать, как им быть. Но, когда у них ничего не вышло, Вяленый вновь обратился ко мне:
- Калиец, представь, что чародей нам не помог. Вот он пришёл, поводил своими руками, и ничего не произошло. Какие действия дальше?
Я отвечал ему:
- Зачем мне думать над чем-то ещё, когда есть самый подходящий вариант?
Военные злились, ругались, пытались выдумывать что-то, но ничего не выходило. И после этого они согласились на чародея. Предводитель другой группы спросил:
- У тебя есть на примете один такой?
Я ответил, что есть, и, воспользовавшись эфиром, призвал ближайшего валирдала к нам на