Хорган приумолк, продолжая исследовать символ. Источник света парил над ним, разгоняя тени в округе, но отбрасывая одну большую от статуи. Лагрез и Эхталиора, сосредоточившись на пентаграмме, краем своего глаза увидели, как в тени этого монумента что-то шевельнулось. Они глянули друг на друга, как бы дав понять, что им не померещилось. Человек молча показал тисре, чтобы она обходила справа, когда как он пойдёт слева. Она утвердительно кивнула в ответ, и они начали осторожно двигаться так, как договорились. Шегах молча смотрел за тем, как они оба подкрадываются к статуе, Шикигам был увлечён символом и не обращал внимания на то, что творится в округе, и отвлёкся от пентаграммы только лишь тогда, когда послышалась возня борьбы и последовали выкрики Лагреза: «Ага, попался!» Оторвавшись от объекта своего исследования, он увидел, как Эхталиора держала за глотку мига. Но это был не маленький раздувшийся уродец, который того и гляди, сейчас лопнет, а худощавый чёрный саткар с небольшим хвостом, кончик которого еле заметно тлел, словно погасшая головешка. У него был длинный нос, длинные уши, маленькие рожки на лбу и большие чёрные глаза, в которых полыхают зрачки. Маленький саткар пытался выбраться из хватки, но эльфийка, на лице которой была мрачная решимость, только лишь сильнее стискивала глотку. Шикигам тут же оказался подле неё, говоря:
- Так, это саткар. А где же саткарал?
Голос Лагреза, раздающий за его спиной, дал ответ на этот вопрос:
- Он у меня.
Чародей обернулся и увидел картину: кинжальщик стоял, опустив обе руки вниз: в одной он сжимал свой кинжал серп, а другую он уложил на плечо низкорослого заклинателя, который был никем иным, как Гархлаисом, о чём тут же, выпучив глаза, сообщил его брат.
Так как саткарал совсем не сопротивлялся, Лагрез не стал удерживать его в заложниках. Грахлаис выглядел как и его сородич: такой же низкий и безбородый, как будто бы застрявший во времени вечного юношества хорган. И на этом сходства двух братьев закончились, потому что, в отличие от Шикигама, у Гархлаиса не было волос даже на голове. А ещё он был хахорму. Его грудь и обе руки были металлическими. Хоть привал был сделан совершенно недавно, по такому случаю было решено снова устроить отдых, чтобы сородичи могли поговорить.
Шикигам был рад видеть Гархлаиса, когда как хорган-саткарал остался равнодушен к этому, как и рассказывал о нём низкий чародей:
- Гархлаис, брат, ты не представляешь, как же я рад тебя видеть. У меня столько вопросов к тебе. Ты же ответишь мне? Скажи, ответишь?
Саткарал какое-то время молча смотрел на своего брата, пытаясь сквозь власть Хахора пропустить именно свою мысль. И как только у него это получилось, он сказал:
- Отвечу.
- Ты помнишь наш народ? Помнишь папу с мамой?
- Гобур Камнегрыз, покоритель глубин, и Мавда, верная жена и возлюбленная мать, - как будто бы прочитав надпись надгробия, выпалил Гархлаис. Шикигам улыбнулся и ответил:
- Молодец, брат. Расскажи, пожалуйста, что с тобой случилось, когда ты пропал. Куда ты делся? Мы тебя искали, но не могли найти. Где ты был всё это время?
- Нигде.
- Как понять, нигде?
Но ответа не последовало. Однако Шикигам не отчаивался и продолжил:
- Ты помнишь зеркало, которое мы откопали?
- Отражай-отражай, но это будешь не ты.
- Верно! Вроде бы смотришься в зеркало, а там не ты, а кто-то другой в твоём обличии. Он движется не вслед за тобой, а сам по себе. Ты помнишь, как выбрался из этого зеркала? Мы с тобой тогда впервые встретились.
- Шикигам, борись! Шикигам, борись!
- Точно! Именно так ты мне тогда кричал! Что было потом? Помнишь? Чудовища разделили нас, и я потерял тебя. Куда пошёл ты?
- Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Чудовища не бегут. Они убивают друг друга. Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Чудовищ почти что не слышно. Они остались далеко позади. Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Тьма. Поворот. Дальше нельзя – обрыв. Но они смотрят. Их двое.
- Кто это? Кого ты повстречал?
- Их глаза синие, тела металлические, голоса успокаивающие. Они сказали, что мне будет хорошо. Я хочу, чтобы мне было хорошо.
- Хахормес. Вот подонки.
Вдруг взгляд безумца сделался осмысленным, брови съехали к центру, изображая недовольство, и последовал ответ более серьёзным тоном:
- Они не подонки. Будучи носителями воли Хахора, эти существа привносят порядок в мир, разрозненный хаосом.
Шикигам с удивлением молча глядел на своего брата, не веря в то, что эти слова были произнесены им. И так было на самом деле, потому что сейчас за него это сказала воля Хахора. Немного посмотрев на своего брата с укором, Гархлаис опять взял власть над самим собой, и его взгляд снова сделался как будто бы смотрящим сквозь. Безмолвие какое-то время продолжало нависать над ними. Шикигам разглядывал своего сородича и наблюдал, как внутри него движется эта сила дарга тьмы. Сейчас она была спокойна, хотя сразу после того, как Шикигам отпустил нелестное высказывание в адрес хахормес, она как будто бы устремилась вырваться наружу и наброситься на обидчика. Лагрез, Шегах и Эхталиора ожидали, когда рассказ продолжится. Шикигам в конце концов задал следующий вопрос:
- Вот, ты встретил этих людей с синими глазами и металлическими телами. А что произошло дальше?
- Они показали мне нового бога.
- Но наш бог – Дума́х. Принять нового означает предать нашего отца и создателя.
Но Гархлаис не стал отвечать на это, продолжив рассказ:
- Как только новый бог вошёл в меня, мне стало хорошо. Множество голосов ушли. Но пришёл другой, не громкий и успокаивающий. Он повёл меня за руку и привёл сюда, в Зе́льселес. Я очень долго ходил и познавал себя. А потом я пришёл сюда и познавал его. Он большой, тёмный и сильный. Он открылся мне, а вместе с этим он открыл мне то, о чём я мечтал. Я обрёл силу, которая помогла мне призвать сюда того, с кем я разговаривал, - безволосый хорган глянул на своего мига, - Умион. Он дал мне то, что нужно. И теперь всю вечность быть мне с ним.
Было очевидно, что эти слова Гархлаис говорил, находясь под влиянием воли дарга тьмы. А Шикигам видел и того больше – как сила, что нашла пристанище в душе его безумного брата, всё это время как будто бы вторила ему, двигалась вместе с его словами,