— Вот и все, — улыбнулась она Симору и добавила на древнеоросском с сильным акцентом: — Спасибо за содействие!
Тот снова галантно поклонился.
После этого, держа шарик в ладонях, Платова заторопилась к себе в кабинет. Я поспешил за ней, потому что мне был интересен результат.
Сам по себе шарик представлял по себе как бы «сжатую» версию слепка, по нему ничего нельзя было понять. Нейромагу требовалось перенести его на специальную бумагу, посыпанную очень мелкой магически заряженной кварцевой крошкой.
Видно, до того, как идти ко мне, Платова все подготовила, потому что в ее комнате на раскладном столе из наших платформенных запасов уже лежал длинный лист бумаги. Жестом боулингиста, отпускающего шар, пожилая дама раскатала по листу сгусток магической энергии. Сине-зеленые разводы вспыхнули ярче и превратились в ровные черные спирали и полосы.
Поскольку я только начал учиться этой технике, то легко читать такую схему не мог. Однако количество овалов, дуг и окружностей прямо-таки бросилось мне в глаза!
— Погодите, — сказал я, — это что, у него столько гиасов⁈
— Да, — удивленно проговорила Платова, — кажется… Постойте, может быть, я ошиблась? Он же… Он же загиасован до состояния робота, если тут все верно! Я никогда в жизни такого не видела! Ни у одного ребенка-волшебника!
Мы переглянулись.
— Знаете что, — сказал я, — а пойдемте-ка в город вместе со мной и Ксантиппой.
— Зачем?
— Мы будем ходить по лавкам и разговаривать с продавцами, а вы будете их проверять этой магией. Штук пять-шесть листов у вас на это найдется?
— Зачем⁈
— Есть у меня одно подозрение, — хмуро сказал я. — Даже, пожалуй, возьмите с собой десять листов. Проверим заодно выборочно людей из праздной публики.
— Но… Постойте, это же нарушение врачебной этики! Это недопустимо!
— Ифигения Александровна, очень может быть, что мы в стане опасного врага, — жестко сказал я, — который только и ждет случая поработить наш разум. Необходимо собрать как можно больше сведений. Этическими нормами в данном случае допустимо пренебречь. Тем более, вы нигде не будете публиковать эти данные или соотносить их с биографическими.
Платова поджала губы, но кивнула.
Интересно начинается день.
* * *
[1] Мы нигде не упоминали орденские деньги? Исправляемся! У них в ходу три наименования: номисма, солид и обол. Обол — мелкая монета, солид — основная (банкноты!), номисмы насчитывают десять тысяч солидов и используются для крупных сумм.
p.s. Симор любезно приветствует гостей станции и просит поставить лайки Мастеру Равновесия!
Глава 17
Пора валить!
— Мне простой амулет, — сказал я. — Простой. Средство от поноса. От рвоты. От… Чтобы тепло показывал. В воздухе. Тепло.
— Температуру? — подсказал продавец, благообразный немолодой дядька с проседью в усах и бороде.
— Да, — благодарно согласился я. — Именно.
— Мой господин, мне, право, совестно продавать такому мощному магу, как вы, такие безделицы! Сами посудите, даже если вы сейчас не умеете их делать, то вскоре легко научитесь — ведь сразу многие Малые Мастера предлагают такие услуги! Как насчет вот этого эксклюзивного товара: это металлическое перо, если зажать его в руке, само исправляет рукописный текст! Очень удобно делать записи за учителем. А этот прозрачный хорошо отполированный камень заряжен так, что позволяет видеть ошибки в тексте, если поднести его к глазу…
Вообще-то, действительно, полезные штуки, прикинул я. Что-то аналогичное исправлению ошибок в программных продуктах. Учитывая мое «знание» древнеоросского, лишним не будет… С одной стороны. С другой же стороны я в принципе не был уверен, что мы начнем хоть чему-то учиться в этой «Академии»: за прошедшие три недели мы успели выяснить, что далеко не все Мастера тут принимают плату просто золотом, и далеко не все вообще соглашаются учить кого угодно!
Название «Академия» оказалось одновременно и абсолютно точным, и несколько обманчивым. Оно четко отражало суть этого места: на Цветке Равновесия и впрямь работала «Академия» в древнеорагонском смысле! То есть некая площадка, где вели учебные курсы именитые преподаватели. Однако наш современник, услышав словосочетание «магическая академия», немедленно представляет себе какой-то аналог традиционного университета. С факультетами, едиными учебными программами, практиками, лабораторными, сексапильными секретаршами и списками студентов на стенде перед деканатом. Войны кланов между студиозусами, ректор-дракон и/или недосягаемо прекрасная эльфийка (в зависимости от целевой аудитории этой фэнтезятины) опциональны.
Так вот, сразу скажу, что ничего подобного нас тут не встретило! Общая программа у них имелась… В первом приближении. В том смысле, что был некий базовый набор дисциплин, который полагалось набрать всякому магу, желающему называться образованным. Таковыми считались, как мы быстро выяснили, артефакторика и заклятья (вместе!), работа с живыми организмами (сюда же шла вся медицинская магия чохом) и… Та-дам!.. Музыкальная гармония! И не спрашивайте меня, при чем тут она, я так понял, что она имела что-то общее с ментальной магией. Ну… Логично, учитывая механизм нейрорезонанса с тварями! А, и боевая магия, которой занимался тот самый Мастер Стратиг, чьи ученики на драконах нас встретили. Сам Мастер, кстати говоря, сейчас отсутствовал, поэтому к нему «на курс» набор не велся.
Навигация в Междумирье и телепортация — то есть то, что нас интересовало сильнее всего! — в этом наборе стояли особняком. Мастер Навигатор имела репутацию крайне странной особы. Говорили, что она отбирает учеников по надуманным, никому не понятным правилам, а наука у нее такая, что запросто сводит с ума. Телепортацию и свернутые пространства (да, мы давно знаем, что они на общих принципах!) преподавал некий Мастер Пустоты, но никто не знал, присутствует ли он на станции, а если присутствует, то где. Чтобы попасть к нему в ученики, как говорили, требовалось сначала его найти — что за последние пятьдесят лет ни у кого не получалось! (Неудивительно, если мужик отсюда уже слинял!)
При этом ни общих вступительных или выпускных экзаменов, ни даже общей административной структуры не было! Просто не было, и все. Со всеми преподавателями нужно было договариваться о занятиях, считай, индивидуально, и каждый учил так, как считал нужным. Успех или неуспех ученика они тоже определяли самостоятельно, и тоже как Творец на душу положит. Поэтому некоторые ученики застревали