— Ну что? — спросил я Аркадия. — Принимаем местные правила? Отключаем защитное поле? Швартуемся?
Сам я не был уверен, что это наилучший образ действий. Что если на нас нападут, стоит только снять защиту?
С другой стороны, поведение этих патрулей не выглядело откровенно враждебным. Да, они уничтожили дрон, но на нас напасть не пытались, купол на прочность не испытывали. И вообще вели себя так, будто их задача — проводить нас, а не пленить или уничтожить.
Но… Мать вашу, не нравилось мне все это! Вот совершенно не нравилось.
Судя по всему, Аркадию тоже, потому что он сделал нетипично долгую паузу перед тем, как ответить:
— Пока исходим из того, что у них нет враждебных намерений, и они просто хотят знать, кто это нарушает их территориальное пространство. Как ни крути, это мы прилетели к ним, а не наоборот. Так что ведем себя спокойно и дружелюбно. По возможности.
— Понял, — кивнул я.
«Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят». Только вместо пушек драконы. Логично и разумно, да. Наверное, будь я командиром, сам в такой ситуации отдал бы подобный приказ. Всегда лучше сначала поговорить, чем с ходу драться или иным образом демонстрировать агрессию.
Другое дело, что у меня прямо-таки воображаемая щетина вставала дыбом на загривке от поведения этих молодчиков в цветных доспехах! Да, откровенной враждебности они не показывали, но не показывали и дружелюбия. Не попытались связаться с нами, не запросили возможность посадки на платформу, не сделали никакого демонстративного жеста вроде «мы с миром и без оружия». Наоборот, как-то очень по-хозяйски и отработано нас развернули.
Спорю на что угодно, это точно так же не понравилось никому из наших. Ксантиппу их манеры точно раздражали — я слышал ее эмоции. Хотя сильнее этого по связи звучало ее любопытство.
— Швартуемся, как они показывают, — продолжал между тем Аркадий. — Думаю, Татье и ее ребята разберутся, где закрепить эти канаты. А затем мы с протостратигом перейдем на борт станции и попытаемся объясниться с местными.
— Принято.
— Если нам придется вступить в бой или нас захватят без боя превосходящими силами, включайте защитное поле обратно и улетайте. Это приказ. Мы постараемся прикрыть ваш отход.
Я с иронией поглядел на него.
— Мы не военная команда, если что. И даже в армии такие приказы далеко не всегда выполняют. Тем более, в данном случае это просто неразумно.
Он что, реально думает, что я оставлю без отца одного из моих «любимых мальчиков»? Да и Вальтрен мне не чужой человек: его близнецов я тоже на коленях качал. И как я потом буду командовать двадцатью в высшей степени компетентными и мотивированными специалистами, если они будут знать, что я взял и бросил без подмоги двух своих друзей, в том числе нашего командира? Не говоря уже о том, что нас тут всего двадцать пять, а Древних на их базе по самым грубым прикидкам несколько сотен! При этом Аркадий и Вальтрен — одни из самых сильных наших бойцов. Мы никогда не устраиваем магических турниров, слишком опасная это штука, но навскидку из наших спаррингов я бы вот так сразу не поставил, что сумею одолеть любого из них, сойди мы с ума и реши драться всерьез! Прорываться на свободу куда лучше с ними, чем без них. Так что бросить их и улепетывать в случае чего — втройне идиотизм. Аркадий в своем репертуаре, блин! Правда, за прошедшие годы я уже привык на это не обижаться. Сколько бы бывший бессердечник ни говорил мне, что не склонен жертвовать собой, на самом деле он всегда относит себя в «допустимые жертвы». Не совсем то же самое, но грань слишком тонка, как по мне. Это уже привычка, которую, видимо, не исправить.
Наш архистратиг поднял брови.
— Неразумно так неразумно. В таком случае ожидаю от вас предельно рациональной и продуманной операции по спасению нас с Кресайном, которая не поставит под угрозу остальных двадцать три человека.
— Что-нибудь придумаю, — пообещал я.
Аркадий усмехнулся уже заметнее и был таков.
Сперва мы просто ждали, наблюдая, как местные рабочие подтягивают платформу ближе к борту. Потом — как Аркадий и Вальтрен перепрыгивают на станцию, игнорируя мостки и помогая себе крыльями (Аркадий использовал дизайн «ската», Вальтрен — сумароковское самолетное крыло). Выглядело это впечатляюще, особенно в наших черных экспедиционных скафандрах. Прямо как из супергеройского фильма. Впрочем, вряд ли на местных это произвело впечатление: чего-чего, а фильмов про супергероев у них точно нет.
Их там встречали не только грузчики: из невысокого здания с арочной галереей по фасаду вышел осанистый мужчина лет сорока на вид, с окладистой бородой и в прикиде, который я сразу считал как «наряд оросского средневекового купца». В аналогиях моего первого мира он больше всего походил на персонажа шекспировской пьесы, только в постановке слегка авангардного театра. Плоский головной убор, средний между шляпой и беретом, украшенный длинным полосатым пером; длинная мантия консервативных темных оттенков, из-под которой виднелся расшитый камзол; ярко-розовые чулки и короткие штаны выше колен; туфли с пряжками.
При этом отличия от реального средневековья бросились мне в глаза сразу же, спасибо Ксюше за ее лекции! Вышивка на камзоле переливалась голографическими оттенками: от терранских природных материалов такого не добьешься. А еще мужик был так увешан драгоценностями, как ни один купец на работе не позволил бы себе. Тут и серьги в ушах (крупные, будто женские), и перстни на пальцах, и наручи, выглядывающие из более широких рукавов мантии, и брошка на берете, и ожерелья на шее. Я тут же вспомнил недоброй памяти Кесаря. Причем все камни были заряжены магией и представляли собой амулеты, это я видел ясно.
«Портовые рабочие», кстати, тоже были одеты не как средневековая рвань: все в разноцветных вышитых рубахах и жилетах, все в сапогах. А их плотные штаны вообще больше всего напоминали обыкновенные джинсы.
Вот только головных уборов ни у кого не было, и особых драгоценностей-амулетов тоже. Ну, у одного висела на шее какая-то цацка, у другого кольцо на пальце, и все.
«Число амулетов показывает статус, — подумал я. — Нас сочтут какой-то голью перекатной! Особенно с учетом того, как выглядит Мегаплатформа… Да, сущими оборванцами или тупыми варварами».
Еще я подумал, что, исходя из средневековой ментальности, как я ее понимал (опять же по Ксюшиным рассказам и ее же комментариям к