Реналла уже догадалась, к чему клонится дело, хотела остановить излияния лейтенанта, но вспомнила обещание не перебивать. Да пусть говорит. Придётся потерпеть.
— Конечно, я не могу пообещать своей избраннице золотые горы — дворца неподалеку от городских апартаментов его светлости Валлио альт Фиеско, кареты, запряжённой четвёркой вороных коней, сотни слуг, палантина из шкур браккарских ледяных лис и полной шкатулки бриллиантов. Но я буду стараться и сделаю всё, что в моих силах, чтобы она не испытывала нужду и вызывала зависть у большинства пран моей державы. — Пьетро замолчал, сунул пальцы в кошелёк, висевший на поясе, порылся там. — Прана Реналла, увидев вас впервые, я был заворожён вашей красотой. Поговрив, я был очарован вашим умом и кротким нравом. После того, как вы согласились ехать в Вожерон, отдавая себе отчёт о возможных последствиях, я восхищаюсь вашей отвагой. Вольно или невольно, вы стали в моей жизни тем причалом, к которому стремится рыбак после бури. Не повидавшись с вами хотя бы несколько дней, я не нахожу себе места. Я всего лишь солдат удачи, наёмник, не получивший утончённого образования. Я не могу изъясняться так цветисто, как покойный Марцель. Я скажу очень просто, обычным словами, без вычурности и красивости. Я предлагаю вам руку и сердце. Руку солдата и сердце солдата. Но они… рука и сердце… никогда вас не предадут и не подведут. — Он наконец-то выудил из кошелька тонкое золотое колечко с красным камешком. Весьма неказистое на вид. — Когда я покидал родной замок, матушка отдала мне это кольцо. У нас есть такой обычай. Младшие сыновья должны получить что-то из движимого имущества — шпагу деда, старинную книгу или ещё… Мне досталось обручальное кольца прабабки. Прошу вас, примите его…
— Но… — Реналла растерялась. — Это так неожиданно, пран Пьетро…
— Я не требую немедленного ответа. Просто подарите мне надежду.
Она задумалась. Конечно, лейтенант хорош собой, отважен, умён, обладает определённой властью. По крайней мере, здесь, в пределах Вожерона. На его слово можно положится. И он искренне предан её. Лгать с такими глазами попросту невозможно, ни одному лицедею не по силам. Только почему-то она боялась сказать «да». Деррик альт Горран тоже был влюблён до безумия. И чем всё закончилось? Скандалами и сценами ревности. Менестрель… Да, тот тоже шептал: «Я счастливее всех мужчин двенадцати держав вместе взятых». А после? Заросший и пьяный, похожий на лесоруба ворвался поздним вечером, наговорил гадостей. И всё-таки альт Грегор не побоялся сцепиться с наследником Гворром из-за неё. Способен лейтенант Пьетро на такой поступок? Можно проверить. В конце концов, он — подданный Кевинала. И это тоже важно. Уехать прочь из Аркайла. Родина вдруг показалась Реналле чужой и холодной, будто раскинулась к северу от гор Карроса. Почему бы не попытать счастья на новом месте? Пусть только лейтенант привезёт Бринна из замка Ониксовой Змеи.
— Вы позволите мне подумать, пран Пьетро? — вздохнула она.
— О, конечно! Но вы примете кольцо, как залог моих чувств, пылающих, словно костёр, который не в силах потушить ни время, ни расстояние?
— Приму. — Реналла протянула руку, и лейтенант надел колечко на безымянный палец, сжимая её ладонь осторожно, будто певчую птичку. — Но я не сказал «да», пран Пьетро.
— Вы не сказали «нет». — Он поклонился. — Я с нетерпением буду ждать новой встречи, если на то будет воля вашей строгой сиделки.
— Мы вместе попросим её о снисхождении. Приходите, пран Пьетро, я буду рада видеть вас.
— Непременно! Чего бы мне это ни стоило! С этого мгновения я живу лишь надеждой на скорое свидание! До встречи, прана Реналла!
Лейтенант в который раз отвесил изысканный поклон и вылетел, как если бы за его спиной отросли крылья.
Глава 1
Ч. 2
Несмотря на то, что разведчики отыскали для ночёвки глубокую лощину, заросшую непролазным ивняком и орешником, Кухал Дорн-Куах не позволил разводить большой костёр. Уже третий день отряд двигался скрытно и, чем ближе к Вожерону, тем больше мер предосторожности предпринимали кринтийцы. Пран Гвен альт Раст не мог понять, зачем это нужно, если командир носит за пазухой бумагу с печатью герцогини Маризы. Но у дикарей-юбочников имелись, очевидно, свои, лишь им одним понятные, резоны. А сегодня днём, ближе к концу четвёртой стражи произошло нечто, чему бывший начальник тайного сыска и вовсе не мог дать объяснения.
Они, как обычно, скрытно передвигались вдоль опушки кленовой рощи. Кухал уже несколько раз заводил разговоры о том, что надо бы бросить телеги и тогда можно вообще идти лесными тропками. Склоны гор Монжера в изобилии поросли всяческими деревьями — как лиственными, так и хвойными. Тут тебе и клён, из которого местные жители по примеру лоддеров пытались добывать сладкий сок, и сероствольные тисы с ядовитыми орешками, и длинноиглые приземистые сосны, и тёмно-зелёные, мрачные туи. Конечно, небольшой отряд, вынужденный скрываться от чужих глаз, имел надежду на успех, укрываясь в лесной чаще. Но бросать телеги не хотелось. Ну, ладно, кринтийцы могли разобрать запасы по заплечным мешкам и тащить на себе, но приставших к нему вирулийских циркачей Кухал жалел. В особенности, когда увидел набитую книгами сумку Прозеро — алхимик, несмотря на строгий приказ прана Гвена, не удержался и забрал с собой всё, что мог вынести за один раз. Потому предводитель воинов с южного материка старался вести их вдоль лесов и рощ, на выбираясь на открытые со всех сторон поля. К тому же три-четыре человека постоянно находились в дозорах впереди и по бокам от путешественников, чтобы вовремя заметить опасность и упредить о ней.
Войск, подчиняющихся короне Аркайла, становилось всё больше, по мере приближения к мятежной столице, а вместе с ними росло число мелких и не очень шаек — грабители и мародёры всех мастей слетались на запах гражданской войны, как стервятники на падаль. Пран Гвен поражался, почему командующий войсками, пран Эйлия альт Ставос и его генералы не поручат армии самым решительным образом бороться с терзающими мирное население негодяями. Вначале он мысленно оправдывал их, предполагая, что аркайлские праны боятся распылять войска, а потом понял, что это — часть наказания взбунтовавшихся провинций. Чем хуже, тем лучше. Когда обитатели разорённых сёл обращались к капитану ближайшей роты или эскадрона, им старательно объясняли, что всеми