— Так где ты работаешь на самом деле? — мрачно спросил я, немного ослабив давление.
— В… генетической лаборатории… — прошептал Митя. Его глаза были расширены от боли.
— Вот это уже лучше. А откуда путь держишь?
— Меня убьют, если я тебе скажу — простонал Митя. — Ты сам все знаешь!
— Кое-что знаю, кое-что — нет, — с деланным спокойствием сказал я. — Поэтому и спрашиваю.
Я слез с его ноги. Митя перестал стонать, сел на землю и схватился за голень.
— Ты полицейский, — проговорил он. — Только они так делают.
— Откуда ты знаешь? На воришку или грабителя не похож. А что бы не говорили про полицию, там не церемонятся только с такими.
— Попадал… однажды…
— За что?
— Девчонка начала кричать… соседи полицию вызвали. И меня отвезли в отдел. Дал денег — отпустили.
— Привел к себе девушку и избил?
— Не совсем так… но похоже… — отвернулся Митя.
— Это все лирика, — сказал я. — Не имеющая отношения к тому, зачем я здесь. Рассказывай, откуда ты путь держишь. Одно неправильное слово — и будет опять очень больно. А несколько неправильных… Я человек нервный, могу не сдержаться и оставить тебя здесь. Закопанным в землю.
Митя посмотрел на меня долгим взглядом. Наверное, думал, действительно ли я могу хладнокровно убить человека. Решил, что да, потому что ответил:
— Из Ямы.
— А что такое Яма? Странное название. На карте такого не видел.
Митя помолчал.
— Место. Его так называют. Свои.
— Свои?
— Да. Те, кто там находится. Работает или чем-то еще занимается.
— Деревня?
— Ну… да. Не совсем, — сказал он, глядя в сторону. — Хотя можно и так сказать.
А потом поднял глаза на меня.
— Я понял, кто ты.
— И кто же?
— Детектив… который посадил Смирнова. О тебе говорили. Ты конченый псих. Ненормальный.
…
Михаил Семенович подошел к краю круглой зияющей из земли ямы. Гладкая, с ровными краями и диаметром метра в два с половиной, она словно излучала ужас и темноту. Рядом с ней лежала деревянная лестница, сделанная из толстых бревен. Длинная, метров в десять, и прочная, причем излишне — чтобы выдерживать человеческий вес, такие перекладины не нужны.
Внизу находился явно не человек. Рассмотреть его в темноте было тяжело, но судя по тяжелому дыханию и шорохам, существо скорее напоминало огромную обезьяну.
Михаил Семенович улыбнулся.
— Вот видишь, — негромко сказал он существу, — все закончилось для тебя хорошо. Кем ты был раньше? Жалким бомжом, для которого счастье — переночевать в тепле на вокзале. Маленькая бессмысленная жизнь. А теперь ты стал другим. Если бы ты сейчас встретил в лесу тот полицейского, который выбрасывал тебя на улицу… Хахаха. Ты послужишь великому делу. Мы изменим этот мир. Он станет другим… В нем не будет места слабакам… да и тем, кто пойдет против нас. Мы создадим новую Империю. Чистую. Великолепную. Суровую. Перед ней преклонятся все. Все большое начинается с крохотного первого шага. И с твоего тоже. Выполни сегодня то, что тебе велят, и заслужи мою благодарность.
Существо, сообразив, что с ним разговаривают, зарычало. Но в рычании не было злости. Похоже рычат некоторые собаки, довольная тем, что хозяин обратил на них внимание. Монстр даже попытался залезть наверх по гладкой земляной стене, но сорвался и упал вниз. Падение ему не повредило. Он снова начал негромко рычать, посматривая на силуэт человека на фоне светлого неба.
Понимал он человеческую речь или нет, сказать сложно, но то, что кое-чем он догадывался, было ясно.
Михаил Семенович еще раз всмотрелся в темноту и ушел. К яме подбежало двое людей. Они с трудом подняли лестницу и начали опускать ее вниз. Затем к ним подошел еще один. В руках у него находился металлический прибор, напоминающий огромный пульт от телевизора, а поверх спортивной вязаной шапочки были намотаны медные провода.
Наверное, для передачи мысленных приказов какому-то живому существу.
…
— И что же говорили? Наверное, только хорошее?
— Хорошее, как же… Говорили, что тебя бережет сам дьявол.
— Гм. А я думал, что это вы ему поклоняетесь.
— Какие глупости, — рассмеялся Митя. — Дьявола не существует. Хорошее и плохое слито воедино, и одно от другого не отделишь.
— Обычно так говорят те, кто хочет оправдать себя, — я прекратил философскую дискуссию в зародыше. — А что еще говорили?
— Что ты владеешь магией. Скорее всего — темной.
— О как. А еще?
— Я начальству много вопросов не задавал. Хочешь жить — меньше знай. Смирнов знал много… но сегодня сообщили, что он умер в тюрьме. Я не хочу, чтобы со мной случилось что-то такое.
— Отчего же он умер?
— Откуда мне знать! Я с теми, кто руководит Ямой, не настолько близок…
— Ладно, это все лирика. Рассказывай, чем ты занимался в так называемой Яме.
Митя помолчал, потом нехотя ответил:
— Тем же, чем и в Москве… создавал живых существ.
— Гомункулов?
— Не только… они особо не нужны. Их и в городе полно. Есть твари побольше и пострашнее.
— Измененные люди?
— Да, — почти с истерикой ответил сидящий на земле человек. — Да, ловили бомжей, алкоголиков и прочих, затем делали из них странные существа. И я делал! Даже так скажу — без меня бы ничего не получилось! Это в лаборатории меня считали не от мира сего, а там дали полную свободу! Попросишь один ингредиент — пожалуйста, через два часа он у тебя! И никто не смеялся, не говорил, что ничего не выйдет, что так нельзя!
— А людей было не жалко? Тех, кого изменял?
Митя криво ухмыльнулся.
— А зачем они нужны? Какая от них польза? И дело даже не в том, что они бомжи… все люди делятся на тех, кто имеет право изменять мир, пусть даже проливая кровь, и на тех, кто слепо идет туда, куда ему скажут!
— Понятно, — кивнул я. — Ничего нового в этой теории нет. Кто только ее не повторял. А этот… маг огня… ты знал его? Он тоже занимался выращиванием человекообразных тварей. Правда, мелких. Зато понаделал их много.
— Он пришел к нам не так